на шарнирах, с открывающимися входной дверью и окнами.
— Он великолепен, — сказала она заведующей магазином. — Мне он самой нравится.
Женщина улыбнулась.
— Приятно, что дом попадет в хорошие руки. Мы все так радовались, когда мистер Эштон вернулся в Мидбартон. — Она понизила голос. — Такая жалость, что их брак распался. Она частенько покупала духи в соседнем магазине. И, конечно, была самым очаровательным созданием, которое я когда-либо видела. Такая обаятельная и естественная. Такая одаренная натура.
— Да-да, — безразлично согласилась Фиби. — Могу я теперь взглянуть на мебель?
— Она вся ручной работы. — Женщина сунула ей визитную карточку. — Это имя мастера на тот случай, если захотите сделать особый заказ. Некоторым нравятся огромные кровати под балдахинами, но в нашем ассортименте их нет.
— Я их не люблю. — Фиби выжала из себя улыбку. Она купила лишь основную мебель, потому что Тара, несомненно, позже захочет сама выбрать несколько вещиц.
— Можете оставить домик и мебель до кануна Рождества, если хотите, — предложила женщина, выписывая счет. — Зачастую это проблема — скрыть такие большие подарки, как этот.
— Спасибо, — с благодарностью приняла предложение Фиби. — Но сейчас я возьму с собой этих маленьких куколок из домика.
— У вас очень счастливая девочка. — Женщина, источая улыбки, проводила девушку до самой двери.
Раз уж она была в Мидбартоне, следовало воспользоваться возможностью и сделать покупки. Это было странное чувство — иметь деньги. На этот раз ей не придется считать каждое пенни.
В парфюмерном магазине специально к Рождеству продавались корзинки, наполненные флаконами с пеной для ванны, лосьонами для тела и другими туалетными принадлежностями, благоухающими изысканными старомодными ароматами розы, лилии и жимолости. Фиби купила одну из них для Кэрри.
Из множества красиво упакованных флакончиков лака для ногтей модных оттенков несколько было выбрано для Линн.
В художественном салоне она нашла для Тары огромную коробку с красками, кистями разных размеров и толстый блок бумаги, на которой девочка могла создавать свои шедевры. В конце концов, она не сможет играть с домиком для кукол все время, ей нужны разнообразные занятия.
Но меня там не будет, я не увижу этого, подумала Фиби с внезапной болью.
Теперь она мучительно сознавала, что все, что она действительно желала для себя, все ее счастье и благополучие сосредоточилось в этом доме в Фиттон-Магне.
А она вынуждена покинуть его.
Фиби заставила себя встряхнуться и перестать жалеть себя. Все-таки скоро наступит Рождество, и она должна купить Доминику подарок. Но это оказалось большой проблемой. Любые предметы одежды или мужские туалетные принадлежности казались ей слишком интимными. Что-то менее безопасное, но более скучное, прозаичное — носки и носовые платки — совсем не вызывало у нее интереса.
Наконец Фиби наткнулась на маленький книжный магазинчик и увидела на витрине красиво оформленную книгу о довоенной истории здешних мест, чудесно иллюстрированную, с большим разделом, посвященным Фиттон-Магне и ее окрестностям.
Не слишком личный подарок, но определенно специально подобранный, — с ликованием решила Фиби, обнаружив, что тираж ограничен.
Даже тогда, когда ее уже здесь не будет, книга останется в доме вещественным напоминанием о том, что она жила там.
Подарок на память, подумала она тоскливо.
Она не могла дождаться звонка Доминика этим вечером и вертелась поблизости в ожидании, когда Тара закончит разговор, и она сможет объявить ему: «Задание выполнено». Но Тара бегом вернулась сообщить ей, что Доминик повесил трубку, не изъявив желания поговорить с ней.
— Думаю, он торопился. Он сказал, что возвращается завтра вечером, — радостно добавила Тара.
Следующий день прошел достаточно спокойно, если не принимать во внимание нежелание Тары идти в школу.
— Там скучно, — упрямо твердила она. — Они только и делают, что репетируют пьесу, а мне приходится сидеть без дела. И Джудит, которой дали роль непорочной девы Марии, — ужасная.
Несмотря на сочувствие, Фиби с трудом сдержала улыбку.
— Почему бы тебе не написать свою рождественскую пьесу? — предложила она. — Тогда мы все могли бы принять в ней участие.
Личико Тары прояснилось.
— Со мной в роли непорочной девы Марии?
— Конечно.
— Папочка мог бы быть Иосифом, — заявил новоявленный драматург, — Кэрри — хозяйкой гостиницы, а ты — всеми пастухами.
— Звучит здорово, — согласилась няня. — Но что нам делать с волхвами?
— Придется подождать, не приедет ли дядя Тони.
— Избави Бог! — взмолилась Фиби. Неожиданное вторжение в их жизнь Тони не переставало тревожить ее.
Был поздний вечер, когда Доминик наконец вернулся. Тара, рассерженная тем, что ей не разрешили дождаться его и велели ложиться спать, надулась.
Доминик выглядел усталым. Вероятно, его план по спасению фирмы все-таки не удался.
Фиби последовала за ним в кабинет. Он прекратил распаковывать свой портфель и посмотрел на нее, вопросительно подняв бровь.
Ни улыбки, ни слова приветствия, печально отметила девушка.
На ней было болотно-зеленое вязаное английское платье с длинными рукавами, купленное ею во время вылазки в Мидбартон. Неожиданно Фиби почувствовала себя глупо, будто нарядилась по случаю торжества только для того, чтобы обнаружить, что его отменили.
— Я подумала, вы захотите узнать, что я заберу подарок для Тары накануне Рождества, — стала объяснять она. — Я решила, что если занесу его через кухонный вход, то смогу спрятать в подсобном помещении. Тара никогда туда не заходит.
Он коротко кивнул.
— Она спит?
— Нет. Она была так возбуждена весь день, ожидая вас…
Смягчись, пожалуйста, с мольбой думала она. Улыбнись же мне теперь!
Но ничего подобного не случилось. Доминик, казалось, смотрел сквозь нее.
— В таком случае я поднимусь к ней.
Фиби вернулась в гостиную и принялась шить наряд деревянным куколкам.
Что-то определенно случилось, тревожилась она. Он был совсем другим, когда они разговаривали по телефону, — более сердечным, более человечным. Но, может быть, в этом и вся проблема? В конце концов, он ясно дал понять, что между ними никогда ничего не может быть. Вошла Кэрри.
— Он едва притронулся к своему обеду, — поджав губы, сообщила она. — Сейчас пьет кофе в кабинете и хочет поговорить с вами.
— Он сказал — о чем? — предчувствуя недоброе, спросила Фиби.
Кэрри покачала головой и вздохнула.
— Он сейчас такой, каким был тогда… — она остановилась.
— После того, как распался его брак? — внутренне содрогнувшись, спросила Фиби, и Кэрри кивнула.
Дверь в кабинет была закрыта, поэтому Фиби тихо постучала.
— Входите.
Доминик стоял у камина, глядя на пламя.
