сегодня невпроворот.
Нанятая на день пролётка с извозчиком ждала его в тени дерева.
- В суд! – коротко бросил он.
Окружной суд располагался в красивом доме мавританского стиля на самом берегу Исети. Дом этот несколько лет назад продал городской управе инженер Севастьянов.
Когда через полчаса они подъехали к особняку, у парадного входа следователь увидел группу людей в чёрных длинных лапсердаках и ермолках покрывающих головы.
« Началось, - подумал он. – Местное еврейство озабочено убийством бывшего императора и боится возможных погромов». Всё это не было лишено оснований, по городу ползли слухи, что «жиды замучили царя и семью».
Завидев выходящего из пролётки Сергеева, раввины бросились к нему.
- Прошу меня простить, господа, но совершенно нет времени!
Один из них подал следователю бумагу.
- Поверьте, мы заинтересованы в самом тщательном расследовании.
- Можете не сомневаться, господа. Ещё раз прошу меня извинить.
Он скрылся в дверях суда. В кабинете, где ещё позавчера хозяйствовал Намёткин, Иван Сергеевич отложив в сторону «еврейский манифест», принялся изучать собранный за неделю материал.
Следователь не был отъявленным монархистом, и февраль 17-го встретил с пониманием неизбежности смены строя. Но собранные под руководством Намёткина улики рисовали воображению картину преступления довольно циничную, если не сказать, ужасную. Хладнокровно уничтожить семью! Всё это попахивало мрачным средневековьем.
- М-да!
Он поднял голову от бумаг и вздрогнул от неожиданности. В трёх шагах от стола стоял высокий мужчина в чёрном до пят плаще и чёрной же шляпе, надвинутой почти на глаза. А глаза! Из-под широких полей они своим изумрудным сиянием, казалось, пронзали насквозь.
- Что вам угодно? Кто вы и как попали в мой кабинет?
Иван Сергеевич почувствовал себя крайне неуютно под взглядом незнакомца.
- Простите, если напугал вас. Я стучал, но вы видимо были увлечены чтением…
Тот говорил по-русски правильно, хотя чувствовался еле уловимый акцент.
Следователь хотел указать незваному гостю на дверь, но почему-то не решился. Что-то во взгляде незнакомца говорило, что он не из тех, кого можно выставить словно лакея.
- Вы позволите мне сесть?
Не дожидаясь приглашения, человек в чёрном плаще опустился на стул.
- Так что вам угодно?
Сергеев постарался придать голосу твёрдость.
Гость достал из внутреннего кармана плаща бумагу.
- Я – корреспондент «Ла Франс милитэр». Вот моя аккредитация.
Сергеев взглянул на документ.
- Pourtant,vous vous amenez de loin, monseur Santani!
- Je prefere parler russe. – отвечал корреспондент. – Мне нравится ваш язык. Он, как бы ясней выразиться, помогает лгать правдивыми словами.
- Мы предпочитаем другое выражение – говорить туманно или расплывчато.
- Вам видней, - улыбнулся гость. – Кстати, генерал Жанен вам обо мне не телефонировал?
Он замолчал, пристально глядя на следователя. Видно было, молчание нисколько его не тяготило. Чего нельзя было сказать об Иване Сергеевиче.
- Нет. Так чем могу…
Незнакомец, наконец, отвёл взгляд и принялся изучать стол. Внимание его привлекло письмо, врученное Сергееву местными раввинами.
- Вы позволите?
И не дожидаясь разрешения, развернул листок.
- Профессиональное любопытство, - но улыбнулся вовсе не виновато.
Сергеев возмущённо сдвинул брови, но француз предостерегающе поднял указательный палец правой руки. «Совсем лягушатники обнаглели», - думал следователь, поджав губы глядя на бесцеремонного журналиста.
- Мы – уважаемые люди Екатеринбурга требуем провести самое тщательное расследование этого злодеяния, - начал читать гость. – Надо же, забеспокоились! Вот если бы они проявили такую же щепетильность две тысячи лет назад.
- И вы туда же! Я, знаете ли, не разделяю ваших черносотенных взглядов.
- И правильно делаете, господин следователь, - без улыбки сказал Сантани. - Давайте вернёмся в день сегодняшний. Мои читатели хотят знать открывшиеся вам обстоятельства гибели императорской семьи.
- Господин Сантани, существует тайна следствия.
- Господин Сергеев, убит, пусть отрёкшийся, но монарх крупнейшей державы мира. Мир придёт в трепет! А вы рассуждаете о тайне следствия.
- И тем не менее. К тому же сейчас ещё рано делать какие-либо выводы.
- А вы не опасаетесь, что люди сами начнут делать выводы?
- И ваш журнал им в этом поможет, - саркастически добавил Иван Сергеевич.
Его начал утомлять этот странный разговор. Он решил как можно быстрее избавиться от назойливого журналиста, раскрыв малую толику информации.
- Насколько мне известно, большевики хотели судить бывшего монарха, - выслушав следователя, задумчиво произнёс корреспондент.
- Да, но кто бы признал законным приговор суда нелегитимного правительства?
- Это оно сегодня нелегитимное. А кто знает, что будет завтра?
- Полноте! Большевикам жить осталось, максимум, до конца этого года.
Заморский гость усмехнулся.
- Если белое движение победит, что, опять монархия?
- Это решит Учредительное собрание.
- А всё-таки, если произойдёт возврат к монархическому строю, - настаивал журналист, - что, учредите новую династию?
- Почему новую? Есть ещё Великие князья…
- Значит опять Романовы?
- А вот это уже будет решать Земский собор всего русского народа.
- Господин Сергеев, а вы не думаете, что русскому народу сейчас, как бы сказать, немного не до этого? Он занят более важными делами.
- Что может быть важней всенародных выборов? – возмущённо спросил следователь.
- Да много чего, - во взгляде журналиста читалась явная насмешка. – Истребление друг друга, например.
- Позвольте вам напомнить, что ваши соотечественники тоже прошли через революцию. Да не одну. И тоже убили своего монарха.
- Там был суд, если вы помните. И Луи Капета казнили публично, при стечении народа. И, если я помню историю, а я её помню, - и опять этот заглядывающий в самые глубины души взгляд, - народу понравилась казнь. Потому что республика питается кровью монархов.
В кабинете, не смотря на солнечный день за окном, вдруг как бы сгустились сумерки. Следователю стало жутко.
- Вы… вы не журналист!
Сантани поднялся и навис над вжавшимся в кресло Сергеевым.
- Продолжайте свою работу, господин судебный следователь. Но помните, ваш народ уже никогда не будет прежним!
На глаза Ивана Сергеевича опустилась пелена, и он резко встряхнул головой. Пелена исчезла, а
