— Конечно, Альфред, конечно, миллион окаменевших трупов — это большое открытие, — Шура вцепилась в его ремень и буквально поволокла за собой. — Но если мы сейчас же не уберемся отсюда, то станем мертвее этих истуканов. Точно вам говорю…
— Вы не поняли, Шура, — очнулся Краузе. — Это не истуканы! Это живые люди. Просто они находятся в особом состоянии… В него можно погрузиться, только если найти баланс между материальной и энергетической составляющими природы. Секрет такого перевоплощения был утерян человечеством много столетий назад… И вдруг мы находим целую колонию, да еще здесь, на Грации, на планете, где люди появились совсем недавно. Вы понимаете, что это значит?
— Нет, и пока это волнует меня меньше всего. — Они удалились от центра пещеры уже метров на сто, но свечение не ослабело. Шура точно помнила, что еще пять минут назад здесь было значительно темнее, чем у «обрыва», но теперь стало светло, как днем. Она оглянулась. Контуры солдат из свиты Щукина стали будто бы тоньше — с каждой секундой золотое зарево становилось всё ярче.
— Бежим! — Девушка схватила Краузе за локоть. Ученый попытался ускорить шаг, но споткнулся, инстинктивно выставил перед собой руку и, упав, вскрикнул от боли. Сознание, слава Богу, он не потерял, и Шуре удалось поднять его на ноги.
— Это значит, что мы нашли доказательство единого происхождения человечества! — немного оправившись от приступа боли, горячо зашептал Краузе. — Вот почему мы так похожи с жителями далекого Зарубежья! Мы в сущности, как те метаморфы, что уничтожили половину населения наших планет, были разбросаны по пригодным мирам неведомой силой и дали всходы там, где почва оказалась наиболее благодатной. Подобные пещеры должны быть везде. Я даже уверен, что они есть везде. На Земле в горах Тибета, на Грации — здесь, в недрах хребта Аглая, за Рубежом… Везде…
По мнению Шурочки, он бредил. Она даже пощупала его лоб. Нет, вроде бы лихорадка у Краузе пока не началась.
— Альфред, не тратьте силы на разговоры, не сбивайте дыхание. Быстрее…
Она снова потащила его к выходу, но ученый окончательно обессилел и рухнул на колени.
— Идите, Шура, спасайтесь… — тихо проговорил он. — А я останусь. Я умру с легким сердцем. Я познал главную тайну человечества. После этого не жалко и умереть.
— Глупости вы говорите, Альфред Максович! — не выдержала Шура. — Простите, конечно, профессор, но даже мне, с моим неоконченным высшим образованием, понятно, что это никакая не тайна!
— Шура, — Краузе снисходительно улыбнулся. — Вы просто не понимаете…
— Это вы не понимаете! — Она снова попыталась поднять историка, но сил не хватило. Тогда Шура присела перед ним на корточки и взяла руками за лицо. — Если вы не подниметесь, я сяду рядом, и моя смерть будет на вашей совести!
— Я больше не поддамся на эту уловку, — Краузе укоризненно покачал головой. — Бегите, Шура. Со мной всё кончено. Расскажите в университете о моих догадках.
— Альфред, вы ошибаетесь, — упрямства Шуре было не занимать. — Ваше открытие — вовсе не главная тайна человечества. Подумайте хорошенько. Пусть Землю и другие планеты заселили людьми из таких вот пещер, или человечество выращено в пробирках, или выведено из породы особо умных обезьян. Какая разница? Главный вопрос в любом случае — кто это сделал? И на него у вас ответа пока нет. Так?
— Нет, — Краузе покачал головой. — Но мне достаточно знать, что мы все пришли из одного мира… который уже вряд ли кто-то найдет. Ведь подобные этой пещере банки генетического материала от хорошей жизни не создают. Это завещание наших предков. А завещания пишутся перед смертью… Так что искать ответ на вопрос «Кто» уже неактуально, Шурочка, неактуально…
В глубине пещеры что-то ухнуло, и послышался мерный топот. Шура представила, как «нижняя» пещера медленно поднимается на уровень тоннеля, как ожившие «предки» восстают из своего энергетического сна и ровными колоннами выдвигаются вслед за безумным Щукиным.
— Альфред, милый, ну пожалейте меня!
— Пусть вас не мучают угрызения совести…
— Бездушный старикашка! — Шура вскочила, топнула ногой и расплакалась. — Думаете, я стала бы вас вытаскивать, будь вы мне безразличны?'
Краузе неожиданно покраснел, но ничего не ответил. Более того, он немного покряхтел и поднялся. Сработало! У седовласого мужа слабое место оказалось там же, где у любого мужчины. Седина в бороду — бес тут как тут. Замолаживается дяденька. Отлично! Глаза у Шуры мгновенно просохли. Она снова обняла ученого за талию, и они поковыляли к выходу.
Перед пещерой суетилось такое множество народу, что смешаться с толпой и незаметно проскользнуть мимо охраны оказалось совсем нетрудно. Правда, пришлось идти порознь, а не в обнимку, но Краузе справился. Вновь спотыкаться он начал, только когда они перешли вброд ручей и направились по тропинке в сторону бывшего лагеря экспедиции Краузе. В поспешно брошенных домиках остались аптечки, вещи и еда. А неподалеку от лагеря, на крошечном плато, располагалась давно заброшенная станция сейсмологов. О ней знали только старожилы и ребята из команды Краузе, случайно на нее наткнувшиеся при обследовании окрестностей. Беглецы рассчитывали отсидеться там хотя бы до тех пор, когда станет ясно, что их не ищут…
Оглядываться беглецам было некогда, и они не заметили, как из ближайших зарослей появился человек в маскировочном костюме. Впрочем, двигался он настолько бесшумно и скрытно, что они не заметили бы преследователя в любом случае…
— Бабин, что у тебя? — вышел на связь майор.
— Трудно сказать, — задумчиво ответил ефрейтор. — Светится всё. Вроде бы кто-то там, в зареве, копошится. Светофильтры не помогают, слишком необычный спектр. И ярко. Может, особое излучение?
— Не смотри долго. Я перебираюсь в тень крейсера. Поставлю сканер.
— Охрана выходит… — предупредил Бабин. — Идут, как раз в сторону корабля. Офигевшие они какие- то. Щурятся и башнями крутят. Пожалуй, риска нет. Но я вас прикрою, если что.
— Щукин с ними?
