что хулиганы ничего не поломали. Я всегда надеялся, что Каррингтоны решат вернуться и снова превратят это имение в родной дом. – Он вздохнул. – Но так или иначе, а сегодня пятница. – Он глянул на часы. – Только что было семь сорок пять.
Она покачнулась; потом побежала на кухню.
Старик некоторое время смотрел ей вслед. Потом, тревожно покачивая головой, отвернулся.
– Бен. – Увидев, как он шагает по коридору с охапкой дров, она остановилась.
– Эй, – заметив ее бледность, он бросил дрова и схватил ее за руку. – Что случилось? Ты выглядишь так, будто встретила привидение.
Она вздрогнула.
– Здесь был мистер Гэбриел.
– Старина Оскар? Он много лет работал нашим садовником. Почему он не остался? Я был бы рад снова увидеть его.
– Бен. – Ее начало трясти от того, что она только что услышала. Энни обхватила себя руками, пытаясь найти какой-то способ смягчить перенесенный удар. – Мистер Гэбриел рассказал мне про твою жену и брата.
Она увидела, как изменилось выражение его глаз. Словно его ударили.
– Прости. Наверное, ты должна была узнать эту историю от меня, Энни. Но это не то, что мне хотелось бы вспоминать. Именно поэтому наша семья не вернулась в «Уайт Пайнс». И неважно, сколько хороших воспоминаний связано с этим местом. В конечном итоге, трагедия затмила все.
– Бен, ты не понимаешь. – Дрожа, Энни протянула к нему руку. – Твой брат, Уин, он не мертв. Я видела его вчера. В конюшне. В его студии.
Глаза Бена сузились. Казалось, он на несколько минут потерял голос. Между ними повисла тишина.
Наконец он накрыл ладонью ее руки. У него был такой терпеливый тон, словно он обращался к ребенку.
– Послушай, я знаю, уик-энд выдался довольно нервный.
– Ты не понимаешь. – Она отстранилась. – Я видела его. Он был симпатичным, очаровательным, и он… заигрывал со мной.
– Энни… – Бен потянулся к ней.
– Нет. – Она отступила на несколько шагов назад, потом внезапно повернулась к двери. – Я не сошла– с ума и не перевозбудилась. Уин здесь. Он живет и работает в конюшне. Я могу доказать.
Она выбежала.
– Энни! Подожди!
Она слышала голос Бена, но не остановилась, даже не оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, идет ли он за ней.
Ей непременно нужно было попасть в конюшню. Бен сам увидит, что все это было на самом деле.
Энни толкнула дверь в конюшню и вошла внутрь. Она оглянулась на пустые стойла, направилась к лестнице, по которой в спешке поднялась, прыгая сразу через две ступени.
Наверху она остановилась и повернула ручку. Дверь заклинило, и только через несколько попыток ей удалось открыть ее, толкая бедром. В это мгновение она услышала за собой шаги Бена.
– Уин! – закричала Энни, входя в студию.
В тишине, которая ее встретила, она замерла, оглядываясь вокруг в полном изумлении.
– Энни. – Она почувствовала на руке ладонь Бена, но выдернула ее и прошла дальше в комнату.
Кроме свисавшей отовсюду паутины и толстого слоя пыли на полу, в комнате ничего не было. Воздух, который в прошлый ее приход был пропитан сильными запахами краски и растворителя, казался затхлым и заплесневелым.
– Там стояла его кровать. – Она указала в угол, где сновал паук, увеличивая свою и без того гигантскую паутину. – А вот здесь был рабочий стол, заваленный эскизами, вдоль стен – холсты и мольберты. Эти окна были чистые. – Она заметила, что теперь они были покрыты накопившейся пылью и грязью.
В ее голосе появились нотки упрямства.
– Он был здесь. Мне это не почудилось. Мы разговаривали. Он флиртовал со мной, сказал, что хочет написать мой портрет. Он даже предложил мне бокал шампанского. Когда я спросила его, почему ты не знаешь, что он находится здесь, Уин ответил, что готовит тебе сюрприз. Он назвал это… – Она пыталась вспомнить, с напряжением преодолевая замешательство и смятение. – Он назвал это подарком к новому дню рождения. – Она обернулась. – Он действительно был здесь, Бен. Мне это не привиделось.
Бен, казалось, не слышал ее. Он пристально смотрел в дальний угол. Там, на мольберте, стоял единственный холст без рамы, повернутый к стене.
Не говоря ни слова, он прошел через комнату и развернул холст. Энни подошла и встала рядом с ним.
Это была картина, изображавшая Бена и Энни, одетых в их теперешние одежды. Бен – в дедовых штанах и свитере, Энни – в старомодном платье. Они стояли вместе на песчаном пляже, глядя друг на друга, как это было сегодня, немного раньше. И в иx глазах светилась, несомненно, любовь.
Энни почувствовала подступающие слезы. Она не смогла сдержать их, и они покатились по щекам.
Увидев это, Бен привлек ее к себе и вытер их.
– Энни, плакать нет причин.
– Да нет же, есть причины. Я ничего не понимаю, Бен. Но я не свихнулась. И Уин мне не приснился. Нет.
– Я знаю. – Он вздрогнул и оглянулся, потом взял картину под мышку.
Бен потянул Энни за руку. Та была холодна как лед.
Голосом, хриплым от волнения, он сказал:
– Пойдем, Энни. Пора возвращаться в дом.
Ни единого слова не было произнесено между ними, пока они шли через заросший сад, потом через патио на кухню. Когда они оказались внутри, Бен положил картину на стойку, и они вместе молча смотрели на нее.
И только тогда они заметили, что зажегся свет, загудел холодильник, на стене затикали часы.
Энни взглянула на циферблат.
– Семь сорок пять, чуть больше. – Она повернулась к Бену. – Не то ли это время, когда ударил первый гром?
Он кивнул.
– Мистер Гэбриел сказал мне, что сегодня пятница. – Я думала, он ошибается. Но теперь, после всего, я ни в чем не уверена.
– Есть один способ проверить. – Бен достал телефон, услышав сигнал, набрал номер. Голос на другом конце линии что-то монотонно произнес.
Выключив телефон, Бен задумался.
– Ну? – Энни ждала.
Он повернулся к ней.
– Все так, как он сказал. Сегодня пятница, двадцать третье апреля, семь сорок пять. Прогноз погоды на уик-энд – ясно, солнечно, не по сезону тепло.
Энни пришлось протянуть руку к стойке, чтобы сохранить равновесие. Нет, это невозможно. Этого не могло быть. Она приложила руки к вискам, чтобы успокоить нервы, ее начало трясти.
Ей вдруг стало так страшно, как не было никогда в жизни. Этого не было. Ничего этого не было.
Она с криком выбежала из комнаты и помчалась вверх по лестнице. Вскоре она спустилась, одетая в свои джинсы и свитер, – сухие и нетронутые дождем, какими они и были, когда она в первый раз повесила их в гардеробную.
В одной руке у нее была ее сумочка, в другой – дорожная сумка. Она знала, что если заглянет в холодильник, то обнаружит продукты, которые распаковала накануне. И все они будут нетронуты.
