— Так, ничего.
Мне на самом деле было не понятно, как случилось, что Кудряшова так быстро променяла меня на Моргуна. Чем, кроме сладкого тенора, мог привлечь ее этот нелепый человек? Единственным объяснением могла быть русская, христианская традиция, понимать любовь не как праздник, а как жалость и жертвенность. Поплакали вместе, пожалели друг друга, и чувства перешли в другую плоскость.
— И как вы собираетесь жить дальше? — спросил я, подавляя раздражение собеседника.
— Как Бог даст. Что же делать, если я не хозяин себе! Придется смириться!
— А вы не боитесь, что магистр сначала ограбит, а потом и убьет вас?
— Нет, что вы, он не посмеет, — торопливо заговорил он. — Да и как ему меня убивать, когда все имение на меня записано! Нет, нипочем не убьет!
— А Екатерину Дмитриевну? Переведет ее состояние на вас, а потом и уберет.
— Упаси Боже, я Улафа за нее умолю, может, беда и минет.
— А если он не умолится?
Моргун замотал головой и отмахнулся от несчастья.
— Не дай Бог, если такое случится! Как же так! Тогда я пригрожу Улафу, что в монастырь уйду, он и сжалится!
Честно говоря, после того, что я узнал, мне стало непонятно, что делать дальше. Не спасать же Кудряшову от любимого и любящего мужа! Возможно, самым правильным было бы оставить все, как есть, и не вмешиваться в чужие дела.
С другой стороны, я не мог прекратить это дело, пока от самой Кати не услышу подтверждения добровольности ее брака. Кто знает, каким путем можно выпытать у человека самые сокровенные тайны! Может быть, ее насильно напоили или вызнали все под гипнозом.
Моргун, между тем, продолжал заклинать судьбу не лишать его «последней отрады», а коли случится беда, то обещал всю оставшуюся жизнь страдать, плакать и каяться.
— Вам не пора возвращаться обратно? — спросил я, уже тяготясь его присутствием.
— Назад? — возвращаясь к реальности, переспросил он. — А вы поедете в Троицк к управляющему?
— Нет, не поеду.
— Но ведь Екатерина Дмитриевна сама вас об этом просила!
— Просили вы за нее, а я могу вам и не поверить. Привезите ее сюда, пусть она сама подтвердит ваши слова, тогда я и подумаю, как поступить.
— Как так сюда! Улаф Парлович нипочем ее не отпустит. Лучше давайте поедем в мое имение вместе, там вы у нее сами все спросите! Поехали хоть сейчас!
— Нет, уж лучше вы к нам.
— Нет, право, Катя будет рада вас видеть! Поехали, господин. — Он опять не вспомнил моей фамилии, замялся и обошелся без имени. — Ну, поехали, что вам стоит!
— Пожалуй, я пока погожу наносить визиты магистру, — ответил я. — Хотя, вполне возможно, на днях и заеду.
— Зачем вам вообще сдался магистр! — продолжил уговоры помещик. — Будьте моим гостем. Енсену о том, что вы приехали, можно вообще не говорить!
— Нет, так не пойдет, зачем же так расстраивать человека. Он узнает, что за его спиной к вам ходят и ездят визитеры, и обидится.
— Выдумаете?
— Не думаю, а знаю, — сказал я, наблюдая, как Моргуну хочется непременно затащить меня в имение, и он крутится, как уж на стекле, не зная, чем можно прельстить.
— Может быть, все-таки поедете? — с тоской в голосе спросил он. — Вам все равно, а мне так нужно, чтобы вы туда приехали!
— Нет, — резко ответил я.
Моргун мне уже окончательно осточертел, да и жаль было тратить не него время.
— Поезжайте назад и скажите тому, кто вас сюда послал, что когда мне будет удобно, я сам его навещу!
— Значит, не поедете? — грустно спросил он. — И уехать не хотите?
— Я вам все сказал, прощайте. Проводи господина Моргуна до ворот, — попросил я Ефима. — И проследи, чтобы он обязательно отсюда уехал. А я пойду проверю заряды для пушки.
— Так у вас здесь есть пушка? — фальшивым голосом через плечо спросил Моргун, подталкиваемый к воротом Ефимом.
— Какая там пушка, не пушка, а одно название, — откликнулся я. — Вот в московском Кремле Царь- пушка, это да! А у нас и в четверть от нее не будет. Иван Тимофеевич, а что за гости к магистру приехали?
— Вам надо, сами у него и спросите! — ответил он, скрываясь за воротами.
Глава 15
