Между тем, с периодичностью в пять-десять минут к ярко освещенному господскому дому подкатывали кареты, сопровождаемые бегущими факельщиками. Из них церемонно выгружались русские бояре в расшитых кафтанах и собольих шапках, европейские аристократы в ярких костюмах, украшенных жабо, кружевами, павлиньими перьями, в мягких беретах, расшитых каменьями, и в широкополых шляпах. Кроме большего масштаба, все было точно, как и в прошлый раз.
— Кто-то идет! — прошептал мне на ухо Ефим, и мы мгновенно распластались на сырой земле.
— Почему до сих пор не решили эту проблему! — резко, с металлическими интонациями сказал в двух шагах от меня высокий мужской голос, в котором я не сразу узнал тенор Моргуна.
— Простите, господин, — виновато произнес другой человек, — до окончания праздника я не мог выделить нужное количество воинов. Но завтра же он умрет!
— Неужели трудно справиться с таким глупым, нелепым ничтожеством! — опять заговорил Моргун.
Я начал сомневаться, не ошибся ли я.
Голос был похож, но властные интонации, брезгливая жесткость никак не подходили мягкому, слезливому помещику.
— У них там есть пушка, — опять начал оправдываться второй, — вы же сами меня предупреждали!
— Их нужно было зажарить еще прошлой ночью! — опять заговорил Моргун.
Теперь я окончательно уверился, что это именно он, а «глупое, нелепое ничтожество», по всей видимости, я.
— Но вы сами, господин, приказали взять его живым, чтобы принести в жертву! — обиженно сказал второй.
— Не смогли сразу взять, нужно было зажарить! И с такими идиотами я вынужден работать! — капризно проговорил он. — Совершенно никакой инициативы, я все должен делать сам!
Честно говоря, только в самом конце разговора я въехал, что говорит Моргун совсем не как помещик девятнадцатого века.
— А это еще что за мусор, откуда здесь кучи веток? Почему к приезду гостей не убрали территорию? — опять набросился он на собеседника.
Кучами веток были мы с Ефимом в своих маскхалатах и теперь висели, что называется, на волоске, Возьмись ретивый помощник тут же убирать мусор...
— Простите, господин, но за территорию отвечает кастелян, — смиренно произнес помощник.
— У вас всегда так, все валите друг на друга. Телок тоже готовит кастелян?
— Нет, я, они готовы.
— Если будут сюрпризы, ответишь головой, ты меня знаешь! Позови магистра.
— Слушаюсь, господин!
Послышался стук сапог о землю. Моргуна несколько минут не было слышно, потом он начал мурлыкать песенку, очень напоминающую бессмертный шлягер Филиппа Киркорова о «зайке».
— Звал? — раздался почти надо мной голос магистра.
— Да, — прервав пение, подтвердил Моргун, — хочу узнать, есть ли вести от стряпчего?
— Еще не срок, ответ будет только завтра к вечеру.
— А вдруг сорвется? Триста тысяч — хорошие бабки!
— Почему это сорвется! Пока что у нас проколов не бывало.
— Мало ли что. Может, оставим купчиху до другого раза?
— Никак взглянулось? — засмеялся магистр.
— Не гони пургу, Улаф, нашел к кому ревновать! Меня волнует тот урод, он до сих пор жив, как бы чем не напакостил!
— Как он может напакостить? Венчание законное, завещание написано ее рукой.
— Мало ли... — задумчиво сказал Моргун. — Завещание-то взаимное...
— Зря волнуешься, Иван. Завтра мы с ним кончим, я сам за него возьмусь.
— Ты уже брался, и что вышло?
— У тебя, между прочим, тоже ничего не получилось.
— Я к тому, что пока нет ответа от стряпчего, может не стоит ее убирать? Днем раньше, днем позже...
— А ритуал, что гости подумают?!
— А если другую выставить?
— Как выставишь, если она уже заявлена? Да и нет у нас в этот раз подходящих. В городе искать — нужно время, не успеем. Не крестьянку же гостям выдавать!
— Ну, ладно, пусть будет как говоришь, на твою ответственность. Но, учти, налетим на бабки, мало не покажется!
— Не налетим, — уверено сказал магистр. — Не первый раз. Ты идешь?
