подмену и изменил сюжет спектакля. Мое вмешательство в магический процесс, видимо, ничего хорошего ему не сулило. Дверь в капище так и осталась запертой. Этот сукин сын здорово рисковал. Рисковал, правда, не столько собой, сколько собравшимися в театре зрителями, но зато никто из жрецов храма Йопитера не мог ему в тот момент помешать. Всё-таки не зря умные люди считают театр подозрительным явлением. Как известно, в основе этого древнего искусства лежит именно магия, которая, возможно, не выдыхается с годами и в умелых руках способна преподнести множество сюрпризов.
Новоиспеченная вдова Жанна де Френ вышла встречать гостя на ступеньки крыльца. Лицо ее было печальным, но следов глубокого и искреннего горя я на нем не обнаружил. Впрочем, не исключено, что я слишком пристрастный наблюдатель. Варлав склонился в поклоне перед хозяйкой замка, после чего та в свою очередь обнялась поочередно с его спутницами. Зрелище было умилительное, особенно для моих глаз. У меня создалось впечатление, что все мои любовницы собрались вместе, чтобы учинить спрос с демона, оскорбившего их чувства, то есть с меня.
Почтенный Варлав заметил наконец нас с отцом Жильбером и в знак приветствия помахал рукой. Жест сопровождался улыбкой. Причем настолько дружелюбной и обворожительной, что мы с отцом Жильбером сразу поняли — наше дело дрянь. Тем не менее я в долгу не остался и в свою очередь послал собравшимся во дворе леди и джентльменам воздушный поцелуй. А кроме Варлава здесь находилась и примечательная троица, я имею в виду Цезаря, Наполеона и Гитлера. К сожалению, я до сих пор так и не выяснил, зачем почтенный чернокнижник пригласил их в свою колдовскую мистерию.
Маргариты среди встречающих я не приметил и слегка обеспокоился по этому случаю.
— Вы давно видели девушку? — спросил я кюре.
— Вчера вечером.
— Попробуйте с ней встретиться и поговорить. Расскажите ей всё об убийстве жениха. Предупредите, что ее собираются обвенчать если не с демоном, то, во всяком случае, с призраком.
— Но в замке Френ нет другого священника, кроме меня, а я никогда не стану принимать участие в сатанинском обряде.
— Фарлаф де Бриссар — великий маг и чародей, он вполне способен использовать вас в своих целях без вашего на то согласия.
К сожалению, на совет, состоявшийся в кабинете барона де Френа, нас с отцом Жильбером не пригласили. А подслушать, о чем там говорят, не было никакой возможности. Кюре отправился разыскивать Маргариту, а я воспользовался случаем и заглянул к Людмиле. Нельзя сказать, что меня приняли с распростертыми объятиями, но за дверь всё-таки не выставили, и мне не оставалось ничего другого, как удовольствоваться малым.
— Как чувствует себя в чужом мире мадам де Бриссар? — вежливо полюбопытствовал я.
— Хватит паясничать, Вадим, — недовольно оборвала меня Людмила. — Я и без того живу в последнее время как во сне. Можешь мне объяснить, что это за люди и зачем они устроили этот спектакль?
— Ну, милая моя, это не спектакль, это целая мистерия. Твой супруг, почтеннейший Варлав, возмечтал о власти и даже использует для достижения своей цели магические приемы, почерпнутые из седой древности.
— Он сумасшедший?
— К сожалению, нет. Иначе мы бы просто поместили его в психиатрическую клинику, а ты бы носила ему передачи.
— Значит, его надежды не беспочвенны?
— Безусловно нет. Он обещал сделать тебя царицей мира, и он сдержит свое слово. Ты ведь дала ему согласие на брак добровольно?
— Я полагала, что он говорит всё это в переносном смысле. Что речь идет всего лишь о деньгах. Больших деньгах. Но мне и в голову не приходило, что придется провести остаток жизни в средневековой дыре.
— На этот счет можешь не волноваться. Господин Варламов планирует властвовать над нашим миром. И думаю, что он обставит всё вполне благопристойно, дабы не травмировать чуткие души наших сограждан. Станет, скажем, президентом. Или генсеком ООН. У этого человека ума палата. А ты будешь блистать в салонах Лондона и Парижа. Завидная карьера для женщины, которая еще вчера была заштатным экономистом с жалованьем в двести долларов.
— Ты, кажется, меня осуждаешь?
— С чего ты взяла? Ты вправе устраивать свою жизнь так, как тебе заблагорассудится, платя за это ту цену, которую ты готова заплатить.
— И что это за цена?
— Моя голова. Ибо пока я жив, твоему мужу никогда не стать правителем мира.
— Значит, Варламов сказал мне правду.
— Ты о чем?
— Это по твоей милости мы оказались в этом мире. И пока ты жив, мы не выберемся отсюда никогда. Ты действительно демон, Вадим. А я еще удивлялась тому, что никак не могу тебя раскусить. Как может смертная женщина постичь душу сына Сатаны?
— Моего папу звали Аталавом. Ты что-то путаешь, Людмила.
— Нет, Вадим. Ты слишком долго играл моей душою, чтобы у меня остались хоть какие-то сомнения на твой счет. И единственное, что я могу тебе сказать, — уйди.
Меня подвела самоуверенность. Я посчитал, что в сердце этой женщины сохранилась любовь ко мне. Но недаром же умные люди говорят, что от любви до ненависти один шаг. Почтенный Варлав меня переиграл, причем на моем же поле. Я это понял в тот момент, когда пол вдруг провалился под моими ногами. Точнее, я понял это мгновением раньше, и, вероятно, именно это обстоятельство спасло мне жизнь. Я действительно рухнул в пропасть, но в последнюю секунду успел зацепиться за скобу, торчащую из стены, и повис на одной руке над бездной. Положение мое было практически безнадежным. До захлопнувшегося над моей головой люка было метра четыре абсолютно гладкой стены. К тому же, даже если бы я каким-то чудом до него добрался, вряд ли бы мне удалось его открыть. Не знаю, сколько я мог провисеть на скобе на вытянутой руке, но рано или поздно мои пальцы обязательно бы разжались. Следовало что-то предпринимать, и немедленно, пока еще не иссякли силы и подступающий к горлу страх не захлестнул меня с головой. Изогнувшись, я нащупал ногой выступ в стене. Это было уже кое-что. Мои глаза потихоньку привыкали к темноте, и я заметил чуть ниже выступа, в который упиралась моя правая нога, штырь. Расстегнув ремень, я попытался дотянуться до него пряжкой. С третьей попытки мне это удалось. Был риск, что пряжка не выдержит веса моего рухнувшего вниз тела, но, к счастью, всё обошлось.
Я повис над пропастью теперь уже на ремне, приблизительно двумя метрами ниже скобы. К сожалению, я не знал, сколько мне придется лететь до дна пропасти, а потому и не спешил разжимать руки. Зато я довольно активно шарил по стене ногами и наконец нащупал то, что искал. Это была выемка в стене, в которую я сумел вставить ногу и тем самым дал роздых рукам. В таком положении я бы мог продержаться на стене и час и даже более того, но, к сожалению, выигранное время ровным счетом ничего не меняло в моей незавидной судьбе. Я попытался вогнать в обнаруженную на уровне колена трещину кинжал, и мне это удалось. Теперь я висел над пропастью, вцепившись левой рукой в его рукоять. Я проделал этот прием еще один раз и сполз вниз по стене метра на два. Теперь я уже видел дно, и по моим прикидкам до него оставалось метров пять. Надо было прыгать, поскольку другого выхода всё равно не было. В свое время мне приходилось прыгать с парашютом, так что приобретенные навыки очень мне пригодились. Едва соприкоснувшись с землей, я тут же завалился на бок, и, кажется, довольно удачно, не повредив при падении ни рук, ни ног. Столь мягкое приземление объяснялось еще и тем, что дно колодца, в который я угодил, было усыпано костями. Кости, разумеется, были человеческие. Похоже, я был не первым простофилей, угодившим в ловушку, приготовленную заботливыми строителями замка. Если судить по количеству костей, то здесь нашли последнее пристанище по меньшей мере два десятка человек.
К счастью, из каменного мешка имелся выход. Я понятия не имел, куда меня выведет этот тоннель, тем не менее без раздумий двинулся по нему в почти полной темноте, выставив вперед вооруженную кинжалом правую руку. Тоннель вывел меня к пещере, посреди которой потоком бурлила вода. Мне ничего другого не оставалось, как погрузиться в этот поток в надежде, что он вынесет меня наконец из подземного ада. И мои
