заплатит.
— Рушим порядок, заведенный богами, — подхватил Хвет. — И мечники рушат, и хазары рушат, и ганы, и божьи ближники. А что до кагана Битюса, то он других не умнее. Власти и золота возжелал каган, потому и поклонился пришлому богу. Мы не одобряем кагана, мечник, но и ведунов тоже благодарить не за что.
— Своим умом надо жить, — сказал Глузд, внимательно слушавший спор Садко с хазарами. — Но для хорошей жизни одного ума мало. Без серебра быстро протянешь ноги. Я бы, может, осел в городе и семьей обзавелся, да мошна пуста. Остается либо в бродяги идти, либо в ушкуйники. Вдруг улыбнется удача.
— Скорее голову потеряешь, — усмехнулся Садко.
— А куда деваться, — Глузд развел руками, — я ведь с младых ногтей мечник. Земледельца из меня не получится, ремеслам не обучен. Вот и думай тут. Хотел к гану Горазду пристать, но видишь, как все обернулось.
— Горазд сам виноват, — сказал Садко, — пошел по чужую шерсть, а вернулся стриженым.
— Да какая на твоем Торусе шерсть, — махнул рукой Брех.
— Не в Торусе дело, — понизил голос Садко, — просто из его городца тянется тропка к Листяниным схронам. А богаче Листяны Колдуна не было человека в округе.
Хвет вопросительно глянул на Глузда и Бреха, ожидая объяснений. По лицу хазара было видно, что его заинтересовали слова Садко.
— Слышал я о Листяниных схронах, — почесал затылок Глузд, — приказный Сорока обмолвился как-то. Но мы с Брехом решили, что все это глупости.
— А шатуненок, это тоже глупости? — рассердился Садко. — Почему тогда в него так вцепились ган с купцом? И зачем Горазд привечал братана шатуненкова?
— Какого братана? — не понял Хвет.
— Осташа, — пояснил Садко. — Только этот хитрован обвел вокруг пальца и ганов, и купцов, и боготуров и сам нацелился на Листянины схроны.
— Найдется управа и на Осташа, — пообещал недобро Глузд. — Всех не обманет.
— Тут не в Осташе дело, а в его братане, — пояснил Садко. — Шатуненок — сын оборотня и тесно связан с нечистыми.
— А без шатуненка нельзя добраться до тех схронов? — спросил Хвет.
— Как ты до них доберешься, если дороги туда никто не знает, — усмехнулся Глузд.
— Выследить их надо, — сказал Садко, — они нас выведут к схронам.
— Рискованное дело — связываться с нечистыми, — покачал головой Глузд.
— Зато в случае удачи золота нам хватит на всю оставшуюся жизнь, — проговорил задумчиво Брех.
— Тогда и думать нечего, — встрепенулся Хвет. — Проследим отроков, а там увидим, что получится.
Хвету никто из товарищей не возразил, а Садко и вовсе обрадовался, что приобрел надежных союзников. Договорились, что следить за Осташем будут с трех сторон, стараясь с ним не сближаться, ибо отрок хорошо знал всех пятерых и мог, заподозрив слежку, принять необходимые меры.
Довольный Садко не стал ждать рассвета, а отъехал еще потемну, решив сесть в засаду вблизи городца. Глузд молчал до тех пор, пока у подножия холма не раздался топот копыт, а потом сказал, качая головой:
— Каким был Садко простаком, таким и остался. Головы бы нам не потерять, гоняясь за оборотнями и их кладами. По мне, лучше синица в руках, чем журавль в небе.
— Осташ от нас никуда не уйдет, — возразил товарищу Брех. — Похоронить его мы всегда успеем. А если до схронов доберемся — в золоте будем купаться.
Глузд хоть и сомневался, но чувствовалось, что и его захватил азарт охоты за схронами. Когда еще такая возможность представится, чтобы одним махом обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Доля, что у хазара, что у мечника, незавидная: если не сложишь в битве голову, то будешь доживать жизнь в бедности, мучаясь от ран. Сколько таких незадавшихся судеб у всех сидящих у костра людей на памяти — не пересчитать.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — тряхнул кудрями Хвет. — Хоть знать буду, что умер за свою удачу, а не за ганскую.
Хвет был человеком отчаянным и, несмотря на молодость, много чего повидавшим в жизни. По слухам, ходил он в набеги и с ушкуйниками, и с печенегами. Словом, изгой, перекати-поле. Немало таких сейчас собралось вокруг кагана и ближних к нему ганов. Верить Хвету, конечно, можно, но Гудяй предпочел бы сейчас иметь под рукой родовича. В станице у Гудяя осталась жена и малые дети, которых сиротить не было резону. Конечно, братья и братаны не оставят Гудяевых детей в бросе, но и в сиротстве хорошего мало. Отец хазара пал в сечи, когда тому было десять лет, а все нажитое семьей ушло, как вода сквозь пальцы. Пришлось Гудяю работать за кусок хлеба на дальних родовичей. Спасибо гану Горазду, дал он хазару доброго коня и справу, но и Гудяй своего гана ни разу не подвел. С ганской службы появился у Гудяя нажиток, и в родной станице его встречали уже по-иному. Так-то вот. А если бы не родовичи и ган Горазд, то давно бы уже сгинул хазар Гудяй. За своих держаться надо крепко. А жить, как Хвет, среди чужих Гудяй не смог бы.
— Давайте разделимся, — сказал Глузд. — Я пойду вниз с Хветом, а ты, Гудяй, останешься здесь с Брехом. Следите за тем, куда Осташ путь держать будет. Если мы потеряем его след, то вы нам подскажете.
— А где встретимся?
— Если совсем потеряемся, то здесь на холме, а если не оплошаем, то на хвосте у Осташа.
Светало, и Торусов городец был виден как на ладони. Ворота городца пока были закрыты наглухо. А на выселках, что расположились в двух верстах от логова боготура, уже копошились смерды. Место вокруг городца было чистое, лес начинался далее и шел сплошняком насколько хватало глаз. Затеряться в этих непролазных дебрях было несложно, и Гудяй сомневался, что им удастся отыскать след отрока. Глузда с Хветом хазар видел время от времени, когда они выезжали из зарослей на открытые глазу поляны, а вот где затаился Садко, он сказать не брался.
— Осташ! — крикнул сидевший на соседнем дереве Брех.
— Ты уверен, что это именно он?
— А кто еще в Торусовом городце будет носить хазарскую шапку?
Всадник в хазарской шапке не спешил. Довольно долго он ехал вдоль берега, пока не скрылся в зарослях в версте от холма.
— Вот он, через реку переправляется.
— Слезаем? — спросил Гудяй у Бреха.
— Посмотрим сначала, в какую сторону он повернет.
Осташ повернул вправо, и Гудяй поспешил вслед за Брехом спуститься с дерева. Застоявшиеся кони пошли с места рысью. Окрестные тропинки были знакомы Гудяю, а потому именно он сейчас ехал впереди. Переправляться через реку решили не доезжая до городца, чтобы не мозолить глаза Торусовым мечникам. Почти у самой воды столкнулись с Садко, который тоже искал место для переправы.
— Осташ, как только переплыл реку, сразу повернул направо, — объяснил мечнику Гудяй.
— Я так и думал, — удовлетворенно кивнул головой Садко. — Он подался к старым схронам, где прятался боготур Рогволд со своими шалопугами.
Приученные ко всему кони послушно вошли в воду. Переправа не заняла много времени, да и вода была теплой, как парное молоко. Гудяй оглянулся назад, но на противоположном берегу все было спокойно. Их переправа, похоже, не встревожила никого, кроме лесных пташек.
— Глузда с Хветом что-то не видно, — сказал Брех, озираясь по сторонам.
— Догонят, — отозвался Садко. — Наверняка они видели, как мы переправляемся.
Садко уверенно вел своих спутников по знакомой тропе. Не было сомнений, что здесь совсем недавно проехал всадник. Осташ, видимо, не боялся слежки, а потому ехал не таясь. Даже не привыкший к лесу Гудяй без труда читал его следы, не говоря уже о Брехе, который, по его же собственным словам, был не последним следопытом. Гудяй надеялся, что эта извилистая тропа не оборвется в Стране Забвения, а
