Вернувшись в конце концов домой к Петру, два друга застали такую картину: Бренк и Златко вместе с Александрой Михайловной сидели за столом. На нем горой были навалены учебники для шестого класса.
Школьники из будущего были почему-то очень веселы (значит, уже вполне освоились в нашем времени). Но доктор педагогических наук как раз наоборот оказалась мрачной и насупленной. Внуку и Косте бабушка явно обрадовалась. Однако вместо того, чтобы сразу выяснить, зачем ребят вызывали в школу, в сердцах сказала:
— Вот, полюбуйтесь и послушайте! Они утверждают, что в современных учебниках по химии и особенно по физике все не так, что все химические и физические законы…
— Ну почему же все, Александра Михайловна, — улыбаясь, сказал Бренк. Не все законы, а некоторые…
— А зачем же тогда вообще учиться?! — резко спросила бабушка. — Что же, по-вашему, целые поколения школьников учат не то, что надо?
Бренк объяснил:
— Мы за вас, ребята, домашние задания хотели сделать. Месяца на два, на три вперед. Чтобы хоть как-то отблагодарить за помощь. И делать нам пока все равно нечего. Но не смогли.
— Как это не смогли?! — поразился Петр. — Вы не смогли?
— Не смогли вот почему, — вмешался Злато. — Мы знаем, как все надо сделать, но вашим учителям наши решения, конечно, не понравятся. Вот, скажем, закон Паскаля…
— Молодой человек, — сухо сказала доктор педагогических наук, непреложность этого закона доказана веками. Он всегда был точно таким же, как сейчас. Когда я сама училась в школе…
— Вы говорите о прошлых веках, — возразил Златко. — А если в последующие его слегка пересмотрят? К тому же не то, что он в корне неверен, просто все сложнее, тоньше.
Бабушка пожала плечами и посмотрела на Петра, ожидая от него поддержки, но тот не стал вступать в дискуссию. Ему распирало от желания скорее обрадовать Бренка и Златко.
— Ребята! — воскликнул он, сияя. — Мы все уладили! Вы ведь пока еще не все, что нужно для зачета, сняли? Завтра, прямо к первому уроку, можете идти в школу и снимать!
— Как так! — с изумлением сказал Златко, откладывая злополучный учебник физики в сторону. — А эффект кажущегося неприсутствия?
— Да он вам больше не нужен! — торжествуя, сказал Петр. — На вас завтра все равно никто не будет обращать внимания. На экстренном педсовете решили…
— Что-что? — спросил Бренк, бледнея. — Значит, о нас теперь знает кто-то еще? Мы же вас просили!
Путаясь и сбиваясь, Петр начал рассказывать, и Костя пришел ему на помощь.
Златко и Бренк мрачнели на глазах. Выслушав все до конца, Бренк встал, потом сел, опять встал и махнул рукой. Теперь вид у него был совершенно убитым.
— Златко, — сказал он потерянно, — что же теперь будет? За это ведь запросто могут и на повторный год оставить. Вон у нас сколько всего уже набежало! Неисправность блока проморгали, фильм до конца не сняли. А теперь вдобавок ко всему про нас, оказывается, уже знает чуть ли не вся эта школа из прошлого!
Златко молча смотрел в окно. На его лице тоже было написано выражение тревоги и неудовольствия. В комнате на некоторое время настала мрачная тишина. Александра Михайловна вздохнула и стала складывать учебники и тетради на столе в аккуратную стопочку.
— Учителя про вас никому не скажут, — неуверенно произнес Петр. — Они же обещали! Слово педагога знаете, какое крепкое! Вы только от Изобретателя, от Лаэрта Анатольевича держитесь подальше, Очень уж его заинтересовала схема блока индивидуального хронопереноса, так что…
— Еще того не легче! — отчаянно молвил Бренк.
— Все равно он ничего не может в схеме понять, — утешил его Костя.
Златко продолжал смотреть в окно. За ним виднелись разноцветные дома нового района — одного из тех московских районов, что прямо на глазах растут в наши дни на тех землях, где в веке девятнадцатом или восемнадцатом были далекие загородные усадьбы, а в веке четырнадцатом или тринадцатом чуть ли не пограничный рубеж.
С высоты восемнадцатого этажа была видна и полоска Москвы-реки. Медленно, неторопливо плыл по ней вдали маленький прогулочный теплоходик, так медленно он плыл, словно годы, десятилетия и даже целые века не имели для пассажиров и экипажа ровным счетом никакого значения…
Златко очень тяжело вздохнул. Он осознал, что отступать им с Бренком, как ни крути, все равно некуда.
— Вот что, Бренк, — сказал он. — Пойдем завтра, да и снимем все в самом деле. Если только, конечно, нас до утра не вытащат в наше время. Снимем, и хоть фильм у нас тогда будет, а неполадка с блоком… ну с кем не случается! Про то, как мы фильм снимали, с эффектом кажущегося неприсутствия или нет, никто не узнает.
— И я точно так же начинаю думать, — неуверенно отозвался Бренк. — В конце концов зачет — это самое главное.
Петр облегченно перевел дух.
— Вот это правильно! — объявил он с радостью. — И мы бы с Костей точно так же поступили бы, окажись на вашем месте. Здравый смысл в любом веке много значит Так что готовьте этот ваш… фонокварелескоп. И главное, ни на какие вопросы завтра не отвечайте. Делайте вид, что русского языка не знаете. Вы же будете, как иностранные корреспонденты.
Александра Михайловна собрала учебники и тетради в аккуратную стопку и поправила очки.
— Вот что, молодые люди, — произнесла она. — Закон Паскаля законом Паскаля, но все-таки время к ужину. Пора есть пельмени.
Бренк и Златко повеселели.
— С удовольствием, — сказал Златко. — А потом, после пельменей в пачках, проверь-ка, Бренк на всякий случай фонокварелескоп. Не хватало только, чтобы и с ним что-нибудь случилось в самый неподходящий момент!
Александра Михайловна посмотрела на Костю:
— А ваши родители, молодой человек, не будут беспокоиться. Уже поздно, может быть, позвоним?
— Не беспокойтесь, родители не беспокоятся, — улыбаясь, ответил Костя. — Я живу в этом же подъезде. К тому же родители у меня оба — научные работники. Сами понимаете, что это значит.
6. Школа стала розовой
Утро оказалось солнечным, радостным, теплым. Словом, самым подходящим для того, чтобы продолжить прерванные съемки фильма о жизни школьников девяностых годов двадцатого века.
Фонокварелескоп, как показала предпринятая тщательная проверка, был в полном порядке. Бренк и Златко переночевали в комнате-музее, хорошо выспались, хорошо позавтракали, и тоже были готовы к работе.
Костя объявился в квартиру Трофименко за час до того, как нужно было отправляться в школу. Тут же раздался удивительный телефонный звонок: сам директор школы Степан Алексеевич Бегунов осведомился у Петра, готовы ли гости из двадцать третьего века к съемке?
Оторопев от неожиданности, Петр ответил, что все в порядке. Тогда трубка директорским голосом произнесла загадочные слова:
— У нас тоже все готово!
Секунду помедлив, Степан Алексеевич добавил:
— От уроков мы вас на сегодня освобождаем! У вас ответственное задание: всюду сопровождать наших иностранных корреспондентов. Ждем!
