Стихотворения

Про святые места и про скиты,
Про далекие чуждые страны
И про тяжесть скитальческой жизни.
Так прошел у них вечер в беседе.
Время к ночи подходит, и странник
Собирается в путь и, прощаясь,
Говорит своим доброхотам:
«Вижу я, что вы добрые люди,
И хочу наградить вас. Я знаю
Ваши тайные мысли. Сегодня
Вам хотелось счастливого часа,
Чтоб исполнились ваши желанья, —
Этот час наступил, и вдобавок
Дозволяются вам три желанья;
Но смотрите, не зря говорите,
А обдумайте их хорошенько!»
Так сказал им таинственный странник
И исчез.
Парамон Алексеич
И жена его чуть не рехнулись
От такого нежданного счастья;
Но купчина опомнился скоро
И промолвил Марфе Петровне:
«Ну, старуха, налей мне стаканчик!
За чайком померекаем вместе,
Что придумать нам тут поразумней, —
Один ум хорошо, а два лучше».
Оживилась Марфа Петровна,
Заварила свежего чаю
И, девятый стакан наливая,
Мужу молвила: «Пей на здоровье!
Пей, голубчик мой! Вот хорошо бы,
Если б был теперь кстати лимончик:
С ним бы чай был гораздо вкуснее».
Лишь успела она это молвить,
Как на блюдце — отколь неизвестно —
Перед ними лимон очутился,
Такой сочный, душистый и крупный,
Что не скоро такого и купишь.
Рассерчал Парамон Алексеич
На жену за такое желанье.
«Ах, раздуй те горой! — закричал он
На нее. — Вот так глупая баба!
Вот, шальная, нашла, что придумать!»
Но лишь только сказал он и видит:
Раздувается Марфа Петровна
В ширину — и всё больше и больше.
Смотрит он и диву дивится,
И глазам своим верить не смеет.
Но она всё толстеет, всё пухнет,
Будто на море парус от ветра.
Вот и стол с самоваром поехал
От дивана к стене; вот и сам он,
Парамон Алексеич почтенный,
В дальний угол со стулом отъехал,
Где всё крепче его припирает
Раздобревшее тело супруги.
Испугался купец не на шутку, —
Видит: дело выходит плохое, —
Так и ждет, что вот лопнет купчиха
Иль задушит его под собою.
«Стой! — кричит он. — Уж я задыхаюсь!
Ничего, ничего мне не надо,
Лишь бы ты опять стала такою,
Как была!»
Вмиг исполнилось это:
Стала Марфа Петровна сжиматься
И в свой прежний объем возвратилась.
И сидят они молча за чаем
С горькой думой, что так неразумно
Три желанья из рук упустили.
Близок локоть, да, знать, не укусишь.

1865

Судья Шемяка[24]

«Помоги мне, братец, — просит брат убогой, —
Не оставь, родимый, милостью премногой!
Вот уж наступают вьюги с холодами;
Одолжи лошадку съездить за дровами».
— «Ох, как надоело мне с тобой возиться!
Век ты будешь плакать, век ты будешь биться.
Видно, сам уж плох ты, пропил, знать, деньжонки,
Что купить не можешь клячи-лошаденки.
Счастлив, что пришел ты, как иду к обедни;
Так и быть, возьми уж, только знай — в последний!
Приведешь — и больше к моему порогу
Ни ногою, слышишь? Прогоню, ей-богу».
Взял бедняга лошадь. «Дай уж оголовок[25]», —
Просит он у брата. «Ишь ты, больно ловок!
За него вечор лишь деньги отдал сам я;
Оголовок знатный, нет, его не дам я —
Изорвешь, испортишь, буду я в изъяне».
— «Дай, ведь не к хвосту же привязать мне сани».
— «Делай там как знаешь, людям поклонися;