луками и стрелами и другими предметами охотничьего снаряжения прошлых лет.
Йен в который уже раз выслушивал подробнейший рассказ о покушении на жизнь Тори. Еще. ни разу не видел он Митчелла таким разъяренным. Сегодня Сторм оправдывал свою фамилию.
— Вы сердитесь, милорд, и у вас есть на это право, — заметил Маккламфа. — Но сейчас вам нужно успокоиться и выработать план действий.
Митчелл задержался у большой витрины с ружьями, занимавшей почти полстены, минуты две постоял молча, потом повернулся к Йену и процедил:
— Ты прав, конечно.
— Ты говоришь, что видел, как некто в длинном одеянии выбегал из часовни?
Сторм кивнул.
— Можешь ли ты по каким-нибудь деталям определить, мужчина это был или женщина?
Сторм подумал и покачал головой:
— Нас разделяло слишком большое расстояние. — И вдруг добавил: — Но если бы это был мужчина, я, наверное, сказал бы, что он был ниже ростом, чем ты или я.
Йен невесело усмехнулся: на острове можно было по пальцам пересчитать мужчин, которые могли бы равняться с ними по росту. В числе подозреваемых оставались сотни.
— «Мы здесь для того, чтобы узнать врага». — Йен изогнул кустистую бровь и посмотрел на Сторма. — Это твои слова, приятель. — Заметив в глазах Митчелла удивление, рыжий великан напомнил: — Ты их сказал в тот день, когда мы впервые появились в поместье Виктории Сторм.
— Всякий человек — враг до тех пор, пока не докажет обратное, — пробормотал Митчелл, повторяя свое собственное философское изречение.
— Мы можем доверять только себе.
— Только себе.
Голос Митчелла стал твердым, как закаленная сталь:
— У него больше не будет шанса причинить Тори зло, хотя я и уверен в том, что он следит за ней и постоянно находится рядом, готовый в любую минуту совершить злодеяние.
— Наверняка.
— Мы будем сторожить ее по очереди.
— Есть еще один человек, — нерешительно заметил Маккламфа, — которому мы можем доверить Тори.
Митчелл ударил себя ладонью по лбу:
— Ну конечно, Элис Фрэйзер!
— Она любит Тори как родную дочь. Если будет нужно, Элис пожертвует для нее своей жизнью.
— Ты расскажешь ей?
— Я все расскажу моей Элис. Митчелл изумленно приподнял бровь:
— «Моей Элис»?
— Да, моей Элис.
— Ну ладно, пойду взгляну, как там Тори. Элис, наверное, с ней; я передам ей, что ты ждешь ее здесь.
Йен Маккламфа стоял в дверях охотничьей комнаты. Его массивная фигура почти полностью заполняла собой дверной проем.
— А ты догадываешься, кто покушался на жизнь Тори? — спросил он.
Митчелл коротко кивнул:
— Да, я знаю, кто это.
— Тогда почему бы не выкинуть их к чертовой матери из замка?
Глаза Митчелла угрожающе потемнели, но голос его звучал совершенно бесстрастно:
— Лучше иметь врага там, где ты можешь следить за ним. Главное, чтобы он не догадывался, что ты вычислил его.
У Йена по спине побежали мурашки. Сторм оправдывал свое имя.
— Если враг еще раз посмеет поднять на Тори руку, то дорого заплатит за это.
Все они считают ее дурочкой. Но она далеко не глупа.
Может быть, и не очень умна, но уж точно не дура. У нее ловкое гибкое тело. Она всегда отличалась способностью быстро бегать, проникать в самые труднодоступные места и потом ускользать из них никем не замеченной.
Она обследовала замок и знала теперь его как свои пять пальцев. Ничто не ускользнуло от ее пытливого взгляда. Возможно, она изучила его даже лучше, чем постоянные обитатели замка, не говоря уж о ее возлюбленном.
Он был такой красивый, высокий, но сейчас почему-то очень сердился.
А рассерженный мужчина опасен.
Придется какое-то время держаться от него подальше. И подальше от нее. Да и от всех остальных.
Она поймет, когда можно будет снова выйти на сцену. Она всегда умела точно выбирать время. Всегда.
А до тех пор она затаится и будет улыбаться им всем своей рассеянной улыбкой, благодаря которой Роджер назвал ее как-то «милой девчушкой».
И будет наблюдать.
И строить планы.
В этом она достигла совершенства. Она поймет, когда наступит ее время, и будет знать, что нужно делать.
Разве тогда, с мамой, она не знала?
Интересно, сегодня Роджер опять потащится в комнату «бабушки», чтобы залезть к ней в кровать, раздвинуть ей ноги и входить в нее до тех пор, пока оба они не покроются потом, а простыни и подушки не сползут на пол?
Если так, то она спрячется в своем любимом местечке и будет наблюдать за ними.
Это немного скрасит вынужденное ожидание.
Для другого дела время еще не пришло. Она была достаточно сообразительна, чтобы понимать это, и умела ждать.
Глава 20
— Что ты здесь делаешь? — удивилась Тори, выйдя из ванной комнаты и обнаружив в своей спальне Митчелла.
Он сидел в большом мягком кресле возле столика, заваленного книгами в кожаных переплетах, и читал при свете настольной лампы.
— Что я здесь делаю? — переспросил Митчелл, тщательно выговаривая каждое слово. Он явно тянул время, обдумывая ответ. — Читаю. — Он схватил первую попавшуюся книгу, раскрыл ее где-то на середине и начал читать.
— Митчелл, я спрашиваю серьезно: что ты здесь делаешь?
Он изобразил подобие улыбки:
— Дежурю.
— Зачем?
— Мы так решили.
— Кто это «мы»?
— Элис, Маккламфа и я. Мы сошлись на том, что ночью тебя должен охранять я.
— В качестве ангела-хранителя? Митчелл усмехнулся:
— Что-то вроде этого.
— Или в качестве телохранителя? Лицо Митчелла осветилось радостью.
— Да. Я буду твоим телохранителем.
— Значит, будешь охранять мое тело. Он кивнул.
— Будешь беречь его от посягательств. Он снова кивнул.
— И все это после того, что произошло со мной сегодня в часовне? — спросила она. — Ты думаешь, я ничего не заметила? Кто-нибудь из вас троих все время находится рядом со мной. Похоже, вы решили не
