Она оставляла здесь не только дерево, не просто остров Сторм, где успела приобрести стольких друзей, не только свою милую Элис и свою возлюбленную Шотландию — она оставляла здесь свое сердце.
Тори вскарабкалась на дерево и, выбрав удобный сук, уютно устроилась на нем, прислонившись спиной к стволу. Потом взяла в ладонь свой медальон, висевший на золотой цепочке, и ощутила знакомое тепло и покой.
Митчелл настоял, чтобы она оставила медальон с портретом леди Виктории себе, и она согласилась принять его. Он много лет был частью ее жизни. Ей было бы трудно расстаться с ним.
Но когда Митчелл предложил пригласить опытного ювелира, чтобы вытащить миниатюрный портрет и посмотреть надпись на обратной стороне, Тори отказалась. Она не хотела знать правду. Она чувствовала ее сердцем.
Тори вспоминала первую встречу со Стормом. Шел костюмированный бал, и Митчелл неотступно следовал за ней, не отрывая от нее пристального взгляда.
Элис приняла его за официанта.
Но Тори знала, что ее подруга ошибается.
Тори сказала тогда и была готова подтвердить это сейчас, что Митчелл Сторм — необычный человек.
Но она не собиралась отдавать ему свое сердце и уж никак не ожидала, что так сильно полюбит его. Так сильно, что не сможет без него жить.
Тори чувствовала, что общение с Митчеллом изменило ее, и ей хотелось сохранить в себе это прекрасное чувство навсегда.
Стихи Роберта Бернса, которые прочитал ей Митчелл, когда привез ее на остров в прошлый раз, сейчас показались Тори особенно подходящими.
Кто видал тебя, тот любит, Кто полюбит, не разлюбит. Не любить бы нам так нежно, Безрассудно, безнадежно, Не сходиться, не прощаться, Нам бы с горем не встречаться!
Тори полагала, что в этом стихотворении Роберт Берне хотел сказать, что лучше потерять любовь, чем не знать ее совсем. Она разделяла его мнение, но сейчас это служило ей малым утешением.
Роберт Берне. Каждый год во всем мире чествуют день рождения поэта и устраивают литературные фестивали. «Гомер — миф, — гласит девиз фестиваля. — Данте — туча. Шекспир — сила. Берне — брат каждому жителю планеты».
Но главное торжество, конечно же, проходит в Шотландии 25 января. Но увы, она не попадет на него.
Для Виктории Сторм наступала новая жизнь. Но какой она должна быть, жизнь полушотландки- полуамериканки?!
Тори было всего двадцать лет, когда один за другим умерли ее родители. Эта потеря была страшным потрясением для ее еще не окрепшей души. Пережитая трагедия заставила девушку повзрослеть раньше времени, но, несмотря на это, Тори навсегда осталась испуганным ребенком. Теперь же пришло время повзрослеть окончательно.
Тори призналась себе, что не хочет возвращаться в Штаты и выходить замуж за Питера Николсона. Многолетняя дружба с ним так и не переросла в любовь, из чего нетрудно было сделать вывод, что они никогда не были бы счастливы вместе. Они поддерживали отношения, потому что так было удобно для обоих, потому что от них этого ждали и потому что ни он, ни она не встретили другого человека, которого смогли бы по-настоящему полюбить.
Так было раньше.
А что изменилось теперь?
Теперь Виктория Сторм хотела остаться в Шотландии и жить с человеком, которого полюбила.
Тогда почему бы ей не сделать это?
Тори всегда старалась быть честной с собой.
— Потому что ты боишься, что больше у него нет оснований желать брака с тобой, — сказала она вслух и добавила уже про себя: «Потому что боишься, что Сильвия Форбс не ошиблась, когда предположила, что у Митчелла есть только три причины, по которым он хотел бы жениться на тебе: деньги, месть, секс».
Ее деньги ему не нужны. Он отказался от ее рубинов еще до того, как нашел золото, спрятанное леди Викторией. А теперь они не нужны ему и подавно.
Месть?.. Сколько столетий минуло с тех пор, как между ветвями клана разгорелась вражда! Тем более что, уезжая, Виктория оставляла Митчеллу всех «Викторий», вывезенных им из Америки. Почти всех. Себе она взяла только медальон с портретом леди Виктории.
Что же касалось непреодолимого физического влечения их друг к другу, то Тори была не настолько глупа, чтобы считать его достаточным основанием для брака. Она хотела любить и быть любимой не только в молодости, но и тогда, когда от ее молодости и красоты останутся одни воспоминания.
Митчелл хочет ее. Но он ни разу не сказал ни одного слова о любви. А то, что он сказал в часовне Надин, было просто тактическим ходом, чтобы спасти ее.
Пора возвращаться.
Тори спрыгнула с дерева, погладила на прощание его ствол и направилась к берегу.
Грести обратно было труднее: плечи ныли еще сильнее, кожа на руках стерлась до крови. Но вот уже показался главный остров. Тори подняла голову и увидела, что у причала ее ждет Сторм.
Глава 26
Не найдя ее, Митчелл почувствовал тревогу.
Он убеждал себя, что она не могла уехать не попрощавшись, но с каждой минутой его тревога росла все больше и больше. Не выдержав, Митчелл побежал на холм и заметил, что у причала нет лодки. Как же он не догадался, что она захочет проститься со своим островом и старым деревом? У него вырвался вздох облегчения.
Последние несколько дней Тори прощалась с островом и его обитателями. Как ему уговорить ее остаться?
Лодка подошла к причалу совсем близко, Митчелл схватил веревку и закрепил ее.
— Сегодня хорошая погода, — только и сказал он.
— Да, правда, — согласилась она.
— Ты еще не назвала остров? — Он протянул ей руку, Тори схватилась за нее и выбралась из лодки на причал. — Твой остров, — сказал он, когда они оказались лицом к лицу.
— Я пока думаю, как его назвать, — ответила она, избегая его взгляда.
— Только не забывай, что это твой остров. Он всегда будет твоим, — тихо добавил Митчелл.
Они прошли через причал и медленно двинулись к дому. Вскоре показалось жилище Старого Неда.
Митчелл понимал, что все время молчать нельзя. Он долго собирался с духом, но неожиданно для себя вдруг сказал:
— Я слышал, ты навещаешь Старого Неда.
— Да, я часто бываю у него. — Тори не поднимала глаз от своих мокрых сандалий.
— Он сказал мне, что не может понять, что происходит.
Это заставило ее поднять голову.
— Странно. Мне казалось, он умнее многих.
— Да, это верно. И тем не менее он не понимает, почему невеста Сторма покидает остров.
— А-а, — только и смогла она сказать.
— Он меня пристыдил.
Тори протянула было руку, чтобы дотронуться до него, но передумала и опустила ее.
— Надеюсь, ты объяснил ему, что в этом нет твоей вины.
Митчелл тяжело вздохнул:
— Он не поверил мне. Весь остров Сторм считает -меня виноватым в том, что ты уезжаешь.
Они подошли к окружавшему замок саду.
— А кто сказал, что я уезжаю? Он изогнул бровь:
— Мы, шотландцы, — наблюдательные люди, Тори.
— В том, что я уезжаю, нет твоей вины, Митчелл. Ты должен объяснить это всем. Просто мне незачем тут оставаться, вот и все. Когда приходит время уезжать, надо уезжать.
