— Должно быть, вы Кейти? — Он протянул ей руку. — Говард Кеннингтон.
— О-о-о… — На секунду Кейти потеряла дар речи. — Натаниэль сказал, что отправил вам мои эскизы, но…
— Они потрясающие! Такие же, как платье, которое на вас. Даже Алисия была впечатлена, а ведь она — крепкий орешек!
Отведя Кейти в сторону, он стал задавать ей вопросы, и она вскоре так разговорилась, что стала изливать свои мечты. Ее невозможно было остановить.
— Простите. — Наконец Кейти замолчала. — Я все говорю и говорю…
— Вы мне все рассказали. Ведь вы не умеете ничего скрывать, да?
— Да… — Кейти покраснела. — Но я пытаюсь измениться!
— Не надо. Это делает вас уникальной. А уникальность в Голливуде — большая редкость. У вас несомненный талант. — Говард Кеннингтон улыбнулся.
Они проговорили еще минут двадцать. Затем он дал ей свою визитную карточку и предложил встретиться с ним и с Алисией Брент на следующей неделе.
Вне себя от счастья, почти танцуя, Кейти бросилась на поиски Натаниэля, желая поделиться с ним радостной новостью.
Она нашла его одного в комнате для интервью. Натаниэль полулежал на красном диване, глаза его были закрыты. Галстук-бабочка был ослаблен, пиджак небрежно брошен на спинку стула. Вожделенный «Сапфир» валялся на полу возле ног.
Решив, что сейчас не время сообщать о хорошей новости, Кейти подошла к нему:
— Ты не хочешь поехать домой?
— Шутишь? Вечер только начался. — Он открыл глаза, и она увидела, что он пьян. — Я выиграл «Сапфир».
— Я знаю…
— И если мне повезет, то моя мать, возможно, в конце концов поймет, что я — ее сын. — Его губы скривились в насмешливой улыбке.
— Натаниэль…
— Не смотри на меня своими огромными сочувствующими глазами. В жизни мало кому везет, мой ангел. А ты по-прежнему веришь в счастливый конец жизненных историй.
— Я думаю, что когда-нибудь у тебя тоже будет счастливый конец. — Кейти заметила пустую бутылку из-под шампанского, валявшуюся на полу. — Натаниэль… — Кейти присела рядом с ним. — Не хочешь со мной поговорить?
— Нет. Совершенно не хочу. — Он обнял ее и привлек к себе. — Я много чего хочу сегодня, но только не говорить!
С трудом подавив вспышку чувственного желания, Кейти спросила:
— Скажи мне, почему ты не отвечаешь на звонки Джекоба?
— А тебе какое дело?
— Никакое! — Гнев и отчаяние вскипели в ее груди. — Если ты считаешь, что это не мое дело, тогда мне больше нечего тебе сказать.
Черные брови сдвинулись на переносице.
— Кейти…
— Нет! — Она подняла руку. — Послушай, я готова разделить с тобой тяжелые моменты твоей жизни, мне не привыкать к трудностям. Но я терпеть не могу секретов. И я не хочу так жить.
Натаниэль сделал глубокий вдох:
— Кейти Филд… — Странная улыбка заиграла на его губах. — Ты бросаешь меня?
— Нет. Это ты бросаешь меня! — Она вскочила с дивана. — Послушай, Натаниэль! Ты не хочешь делиться со мной ни радостью, ни горем. И не хочешь, чтобы я делилась ими с тобой. Я пришла сюда, чтобы рассказать тебе радостную новость…
— Ты хочешь что-то отпраздновать? — Натаниэль потянулся за другой бутылкой шампанского и с шумом открыл пробку. Пенистая жидкость, замочив его руку, полилась на пол.
Кейти зябко повела плечами, словно ей стало холодно.
— Тебе надо поговорить с Джекобом, — сказала она. — Он хочет что-то исправить. И пытается связаться с тобой. Прекрати от него скрываться. Будь храбрым.
— Храбрым? — Он язвительно рассмеялся. — Я — Альфа-мужчина, и премия «Сапфир» служит тому доказательством.
— Эта премия доказывает лишь то, что ты — блестящий актер. Альфа-мужчина не боялся взглянуть в лицо своим страхам. А ты бежишь от своих. — Глаза Натаниэля угрожающе вспыхнули, и у Кейти мелькнула мысль, что ей самой надо бежать отсюда. Причем быстро. — Ты не боишься рисковать, но только физически. А вот со своими чувствами рисковать не отваживаешься. Ты никогда не спрашивал себя, почему постоянно снимаешься в фильмах, без всякого перерыва? Потому что ты боишься в перерыве между съемками оказаться самим собой. Кто ты есть на самом деле? Ты скрываешься и прячешься почти всю свою жизнь. Избегаешь своей семьи…
Лицо его побледнело.
— Мои отношения с семьей — это не твое дело!
— Думаешь, ты — единственный человек в мире, у которого было тяжелое детство? Мое детство тоже не назовешь радостным. Но я не об этом. Я хочу помочь тебе. Я люблю тебя… — Кейти произнесла эти слова без всякого колебания. — Конечно, это ужасает тебя, но это правда. И хуже всего то, что ты готов разрушить все, что было между нами, ведь ты боишься подставить под удар свои чувства. Я знаю, они причинили тебе душевную боль, Натаниэль. Твой отец и Джекоб — они бросили тебя. Но неужели ты позволишь прошлому управлять своим будущим? Прежде чем пойти вперед, необходимо вернуться назад. Ты должен поговорить с Джекобом. Должен принять то, что случилось, и жить с этим дальше. Должен быть самим собой.
Возникло долгое и напряженное молчание. Натаниэль смотрел на нее, лицо его ничего не выражало.
— Ты закончила?
Сердце Кейти упало. Надежда улетучилась. Всего лишь несколько часов назад будущее казалось ей ярким и солнечным, но теперь оно смотрело на нее пустыми глазницами.
Собрав всю свою силу воли в кулак, она гордо вскинула голову:
— Да. Я закончила. — Повернувшись, она направилась к двери. Глаза ее затуманились от слез, поэтому она чуть не наткнулась на каких-то людей, которые весело смеялись.
Не видя ничего вокруг себя, Кейти продолжала идти — и неожиданно прямо перед собой увидела одного из охранников Натаниэля.
— Я себя не очень хорошо чувствую, — выдохнула она. — Мистер Вольф попросил вас отвезти меня сначала к нему домой, а потом — в аэропорт.
Она вернется в Лондон ближайшим рейсом. Говард Кеннингтон вряд ли будет интересоваться ею, когда она расстанется с Натаниэлем.
Кейти побежала вниз по ступенькам.
«Словно Золушка, убегающая с бала, — подумала она. — Только туфельку я не потеряла».
Туфли действительно были на ее ногах, а сердце разбилось на кусочки.
Глава 9
Пребывая в самом мрачном настроении, Натаниэль нажал на педаль газа, и его «феррари» помчался по длинной аллее, ведущей к особняку Вольфов.
Натаниэль много чего испытал в своей взрослой жизни — плавал вместе с акулами, выскакивал из мчащихся на полном ходу машин, прыгал с парашютом, карабкался по отвесным скалам. Но никогда так не
