боялся, как сейчас. Страх хватал его за горло, давил в груди.
Старинный дом Вольфов словно старался не терять своего достоинства. За ним никто не ухаживал, его все забросили, но он не показывал виду, что находится в отчаянном положении. Огромные каштаны, посаженные вдоль аллеи сотни лет назад, придавали особняку необычайно величественный вид.
Заглушив мотор, Натаниэль несколько секунд посидел неподвижно, барабаня пальцами по рулю.
Зачем он приехал сюда? Разве прошлое поможет решить ему насущные проблемы?
Тихо выругавшись себе под нос, он стал пробираться сквозь запущенный, заросший сад. После теплой Калифорнии британская зима показалась ему несколько суровой, и Натаниэль поднял воротник, вдохнув холодный воздух. Изо рта шел пар.
Ноги будто сами собой понесли его к озеру. По коленям хлестала высокая трава, цепляясь за лодыжки, словно предупреждая об опасности.
Возле кромки воды росли высокие камыши, сторожа зловещее озеро, подавившее его детство.
«Именно здесь оно началось, — подумал Натаниэль, — и здесь же, в его бездонной глубине, чуть и не окончилось».
— Ты шел ко дну как камень.
Резко повернувшись, Натаниэль увидел Джекоба, смотревшего прямо на него. Они не виделись двадцать лет, если не считать той мимолетной встречи в театре. И все это время оба скрывались друг от друга, стараясь убежать от прошлого.
И Натаниэль словно взорвался. Размахнувшись, он ударил Джекоба в челюсть. Рука его заныла от боли, но Джекоб, пошатнувшись, все же устоял на ногах, однако никак не прореагировал.
Натаниэлю ужасно хотелось, чтобы Джекоб тоже ударил его в ответ. Будто бы хороший удар мог бы все исправить…
— Какого черта ты делаешь здесь?
Джекоб прикоснулся рукой к лицу:
— Я подумал, что настало время.
— Почему? Потому что мы все выросли? — с горечью воскликнул Натаниэль. — Мы обошлись без тебя.
Возникло тягостное молчание, прерываемое лишь заунывным свистом ветра.
— Ты когда-нибудь берешь телефон?
— Только если мне звонит тот, с кем я желаю разговаривать.
— Ты имеешь право злиться. Я сожалею о том, что случилось в театре. Мне надо было предупредить тебя, что я приду.
— Зачем же ты пришел?
— Хотел увидеть тебя.
— Ну вот, увидел, теперь можешь уходить.
Натаниэль повернулся и пошел, но Джекоб удержал его за руку:
— Уходить я не собираюсь. Я приехал сюда, чтобы остаться.
Натаниэль замер, уставившись на руку, схватившую его. Эти руки когда-то вытащили его из озера, спасли ему жизнь. И эти руки убили его отца…
Он взглянул на жесткое замкнутое лицо сводного брата:
— Ты плохо выглядишь.
Джекоб сделал несколько шагов вперед, не сводя глаз с озера:
— А что тебя привело сюда?
— Честно? Одна женщина обвинила меня в трусости и притворстве. Поэтому я решил проверить, права ли она.
Джекоб криво усмехнулся:
— В детстве ты всегда развлекал нас, притворяясь кем-то. Для тебя это было отдушиной.
— Каждый из нас делал то, что мог. Ты занимался регби, чтобы замаскировать свои синяки.
Глаза Джекоба стали совсем мрачными, но он быстро справился с собой и спросил:
— Ну и как? Нашел способ соотносить фантазии и реальность?
«Реальность? Реальность была тогда, когда рядом со мной находилась Кейти. А я ушел от нее. — Натаниэль смотрел на спокойную гладь озера. — Никаких монстров, — подумал он. — Никаких привидений. Просто темная глубокая вода».
— Я отдал Кэрри свой «Сапфир».
— Я слышал твою речь. Она поняла, кто ты такой?
— Думаю, что поняла.
Джекоб неуверенно обнял его за плечи:
— Вам было очень трудно — тебе и Себастьяну?
Натаниэль застыл. Никто из родственников не прикасался к нему с тех пор, как Джекоб ушел из дома.
— Себастьяну было труднее. Она даже не признает его существования.
— Что бы Уильям ни говорил, твоя мать очень любила тебя. Прыгнув с тобой в озеро, она верила, что спасает тебя от отца. Она была больна…
— Почему ты не ответил на мой удар?
— Сейчас? — Джекоб криво усмехнулся. — Потому что я это заслужил. Думал, ты спрыгнешь со сцены и изобьешь меня прямо там, в театре.
— Я не мог поверить своим глазам, когда увидел тебя в первом ряду.
— Хотел повидаться с тобой. Мне надо было предупредить о своем приезде, но я боялся, что ты не захочешь меня видеть. Я проявил трусость.
— Кажется, вся наша семья отличается этим…
— Я оставил вас всех. — Голос Джекоба срывался от волнения. — А вы были маленькими детьми. Не мне винить вас в том, что вы ненавидите меня.
И произошло чудо. Двадцать лет боли словно улетучились, детские чувства вдруг показались Натаниэлю совершенно неуместными в его сегодняшней жизни.
— Я не ненавижу тебя. Ты сам тогда был практически ребенком.
Так сказала Кейти. Натаниэль представил себе, каково было в те годы Джекобу. Ему исполнилось всего лишь восемнадцать, смерть Уильяма тяжким грузом легла на его совесть, и ему не на кого было опереться.
Натаниэль стоял и смотрел на воду. Кейти права. Эти воспоминания стали частью прошлого. В настоящем для них нет места.
— Я был эгоистом. — Эти слова вырвались из глубины его души. — Когда ты ушел, я думал лишь о том, какие мы несчастные. Аннабелла была страшно подавлена, и, видя ее страдания, я чувствовал себя таким же беспомощным, как в ту ночь, когда Уильям избивал ее. Я даже не задумывался о том, каково пришлось тебе…
— Мне нельзя было уходить, но в то время я просто не видел другого выхода. И… я бросил вас.
Возник напряженный момент — и они крепко, по-мужски обнялись.
— Увидев тебя в зале, я перестал владеть собой. Думал только о том, что должен предупредить Аннабеллу, — срывающимся голосом произнес Натаниэль. — Для нее твой уход стал страшным ударом.
Они отпустили друг друга, почувствовав неловкость. Смущенно откашлявшись, Джекоб отвернулся и взглянул на особняк Вольфов:
— Ты знаешь, местные власти присылали мне угрожающие письма. Они требовали, чтобы я привел особняк в порядок. — Он язвительно рассмеялся. — Я даже не знаю, с чего начать. Крыша протекает, кирпичная кладка рассыпается… Полиция сообщает, что местные подростки постоянно залезают в наш дом.
Натаниэль смотрел на заброшенный особняк, где разыгрывались драмы его детства.
— Мне так странно снова увидеть дом и озеро. Ведь я заставил себя забыть об этом месте. Будто у меня вообще не было детства.
— После того, как я ушел, кто заменил меня?
