действительно хочет детей, и чем скорее, тем лучше. А мне, стало быть, отведена роль детородного агрегата, а впоследствии и обманутой жены?
Эмили стало трудно дышать. Вежливо извинившись, она поспешила в дамскую комнату, где в окружении золоченых ваз с ароматными цветами стояли несколько кушеток.
Присев на одну из них, она выпила холодной воды и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь привести нервную систему в норму. Манфредо, должно быть, пошутил, сравнив меня с коровой и с кобылой. Это у них с Сальваторе такой своеобразный стиль общения, утешала себя Эмили. Ведь он говорил же мне, что любит!
Но зачем же так зло шутить? И была ли это шутка?
Она сердито сдвинула брови. Нет, я ему не безразлична, это видно по глазам. Да и не может же он вечно притворяться, изображая африканскую страсть, когда занимается со мной любовью!
А может, он так со всеми?.. Может, он просто здоровый мужчина со своими потребностями, для которого секс и любовь вовсе не одно и то же?
Бледная, с трясущимися руками, Эмили ухватилась за край раковины и еле удержалась на ногах. Он меня любит, твердила она себе, он любит меня!
Что ж, пусть я полновата и размеры мои далеки от совершенства! Пусть мы едва знакомы. И ничего особенного в том, что Манфредо без ума от дворца ди Мафаи и, верно, не захочет больше никогда возвращаться в отчий дом…
Кого ты пытаешься обмануть? — пронеслось у нее в голове.
В изящном зеркале она видела свое бледное лицо с мрачным взглядом потемневших глаз и ярко- розовым пятном густо накрашенных губ.
Меня должны любить такую, какая я есть, подумала Эмили. Не за деньги, не за титулы, не за дворцы!
Она пригладила волосы, улыбнулась своему отражению и решила провести остаток вечера за разговорами с наименее неприятными из собравшихся у Сальваторе гостей. Настоящих аристократов среди них было мало. В большинстве своем гостями были местные знаменитости, артисты и спортсмены — все те, кто регулярно появлялся на первых страницах скандальных газетенок.
Шампанское текло рекой, ноющие скрипки терроризировали слух, по углам шуршал таинственный полушепот сплетников. От этой атмосферы интриганства и неприкрытого флирта у Эмили разболелась голова. Если так отдыхает и Манфредо, мы вряд ли сможем ужиться, подумала она.
Иногда в многоликой толпе ей удавалось увидеть его лицо. Манфредо намеренно избегал ее, Эмили послушно следовала его примеру. Почти все время рядом с ним вертелась Эугения, и, видя ее горящий вожделением взгляд, Эмили цинично гадала, нравится ли Манфредо этот чересчур откровенный флирт.
— Потанцуем, Эмили?
Обернувшись, она едва не натолкнулась на Сальваторе. Было в его поведении что-то отталкивающее, но хорошие манеры не позволяли Эмили просто взять и отказаться.
— С удовольствием, — процедила она сквозь зубы.
— Извини, брат, нам пора, — раздался совсем рядом низкий голос Манфредо. — Эмили еще не привыкла веселиться допоздна и пить много шампанского. Ее тошнит от алкоголя…
Услышав столь наглую ложь, Эмили подозрительно прищурилась. Манфредо явно стремится оградить меня от общения с братом. Но почему, хотелось бы знать?
— Не волнуйся, со мной ее не вытошнит, — прошептал Сальваторе, пожирая глазами ее фигуру.
— Эмили завтра рано вставать — у нее урок итальянского, — стоял на своем Манфредо.
Вот это новость! — удивилась Эмили.
— Какой еще урок? — спросила она, думая лишь о том, как во время танца расспросить Сальваторе о его брате.
— Ну, мы ведь еще не все с тобой прошли. Ты осваиваешь историю Венеции, как части тела: голову, нос, руки…
Она вспыхнула, прочитав в его лукавом взгляде недвусмысленные намерения преподать ей урок «рук».
Разгоряченный Сальваторе не сводил глаз с ее обтянутого шелком пышного бюста. Обняв Эмили за талию, он властно прижал ее к себе.
— Я научу ее более интересным вещам.
Внезапно Эмили поняла, какого рода интерес проявляет к ней Сальваторе, и ее действительно затошнило.
— К сожалению, Манфредо прав. Мне лучше уйти, — сказала она, быстро прижав к губам ладонь. — О Господи! Меня, кажется, тошнит!
Сальваторе отпрыгнул как ошпаренный, и Эмили, радуясь возможности освободиться из липких объятий, скользнула вслед за Манфредо в гущу гостей.
— Ты молодец, хорошо подыграла, — похвалил ее Манфредо.
— Правда? Только какого черта ты не дал мне потанцевать с Сальваторе?
— Мне хотелось забрать тебя оттуда, вот и все, — просто ответил он. — После третьего стакана Сальваторе начинает волочиться за всем, что движется.
— А может, ты ревнуешь?
— Может быть. Он тебе нравится?
Что тут ответить? Что ей не понравилось большинство находящихся здесь людей, а Сальваторе вызвал прямо-таки животное отвращение?
— Я могла бы соврать, сказав «да», — заговорила Эмили после недолгих раздумий. — Но мне по душе правда, так что я отвечу честно: мне не хотелось танцевать с ним. Честно говоря, мне здесь вообще не понравилось.
— Мне-то тем более, — усмехнулся Манфредо. — Это друзья Сальваторе, но не мои, Эмили. Ты же встречалась с некоторыми моими приятелями и сказала, что тебе с ними хорошо. Думаю, остальные тебе тоже понравятся. Они не такие…
— Тупые? — подсказала она. — Да ты не в восторге от общества, в котором вращается твой брат!
Манфредо улыбнулся.
— Это слабо сказано.
— Мне кажется, ты и Сальваторе-то особо не жалуешь?
— Он мой брат. Я за него в ответе.
— Ты ему все-таки не нянька, он уже большой мальчик.
— Как ты не понимаешь? Он ведь тоже д'Ареззо! — воскликнул Манфредо. — Что бы он ни сделал, пятно ляжет на честь нашей семьи.
Эмили ехидно усмехнулась.
— Ах да! Семья прежде всего.
Ни с кем не попрощавшись, они вышли из дворца, уселись в гондолу и заскользили по темному каналу.
Семья, семья и еще раз семья. Семья может быть важнее, чем даже любовь и честь, подумала Эмили. Семья может стать преградой на пути к нашему счастью и честным отношениям.
Так или иначе, но я должна все разузнать. А что, если лишь ради спасения династии Манфредо был готов на мне жениться? Что, если ему нужны мой титул, наследство и фамилия?
Добравшись до своей комнаты, Эмили с обреченным видом распахнула дверь и сказала устало:
— Проходи.
— Ты как будто не в настроении…
— Верно. Мне надо тебя кое о чем спросить. Зайди, пожалуйста…
Манфредо подчинился, прошел в спальню и плотно закрыл за собой дверь.
— Сальваторе наговорил тебе Бог весть что? — предположил он.
— Я с ним почти не общалась. Но мне сказали такое, что я стала сомневаться в тебе, Манфредо.
