– Я люблю тебя, – сказала она, и ожидание чего-то горячим приливом крови хлынуло мне в голову.
– Я люблю тебя, – повторил я за ней, как во сне, и ощутил на своих губах её мягкие губы.
Когда звук её шагов стих за поворотом, я лихорадочно вытянул сигарету из пачки, закурил и хрипло закашлялся. Налетевший порыв ледяного ветра с россыпью снежинок заставил меня слегка остынуть, и я ужаснулся от реальности происходящего. Только что я солгал, и эта ложь была самой глупой, самой мерзкой, самой жестокой и никому не нужной ложью в моей жизни. Я докурил, бросил искрящийся бумажный цилиндрик в сугроб и медленно пошёл домой.
– 4 -
Ослепляющий лазурью голубого неба, обдающий теплом весеннего солнца, пахнущий волнующим ароматом весны, звучащий щебетаньем птиц, день заставлял радоваться, и я ненавидел его за это. Таня повисла на моей руке и пыталась вогнать в меня весёлое настроение, но я пребывал в 'абстракции', и поэтому лишь меланхолически кивал головой и скучно улыбался в такт её словам. Мне захотелось, чтобы она замолчала, исчезла, оставила меня в покое. Я думал об Анне, мои мысли были заняты лишь ею, и сердце взбунтовалось, когда в него попыталась проникнуть Таня. Мы подошли к широкому автомобильному мосту, по обоим бокам которого, за металлическими полосами ограды, бежали пешеходные дорожки. Слева был небольшой островок, который обнимала двумя рукавами нерадостная свинцовая река, медленно катившая свои волны меж берегов, усеянных пробивающейся травой, промышленной пеной да обломками веток, тихо кружившихся в медленном вальсе.
Я услышал голос, назвавший меня по имени. Голос был усталый, волнующийся, задыхающийся, наглый, зазывающий. Только один человек, один-единственный человек в мире мог иметь его. Это была та, кого я так любил и ненавидел – моя Анна. Но я не обернулся даже тогда, когда Таня посмотрела назад, пока Анна не поравнялась с нами, скинула Танину руку с моей руки и не заставила повернуться к себе лицом. Я устремил взгляд напускно пустых глаз сквозь неё и скривил губы в идиотской ухмылке. Анна схватила меня за руки, словно не замечая Тани, и ощутимо впилась ногтями в основание большого пальца, пытаясь импульсом боли привести меня в нормальное состояние.
– Слушай меня, и не перебивай, пока я не закончу. Я беременна от тебя. И не стану отрицать, что в тот вечер рассматривала тебя лишь как груду отменной плоти. Но после этого… после того, как ты ушёл, я проснулась утром, и похмелье резануло мне по коре полушарий лезвием боли, я почувствовала сожаление, что ты ушёл.
– Конечно, – с энтузиазмом кивнул я, – нет сомнений!
– Не перебивай меня! – её глаза были горячей нутра сверхновой, Анна сорвалась на крик. – У нас будет ребёнок, и ты мне нр…, о, Господи, нет! я люблю тебя! Дико, страстно, так же, как и ты меня, я знаю, ты сказал мне своим телом это в тот вечер.
Это выглядело довольно жутко, но ужасно потрясающе – семнадцатилетняя красавица с волосами цвета раскалённой меди выкрикивала на всю улицу слова, которые полагается шептать на ухо. Но на мосту не было прохожих, лишь несущиеся мимо стальные коробки четырёхколёсных экипажей да мы трое. Таня пребывала в глубоком шоке. Я дико расхохотался и инстинктивно потянулся к кармашку, где лежала заветная пачка сигарет. И мне показалось, что в глазах Анны блестят бусинки слёз. О, нет! Это мне лишь показалось. Едва я воткнул сигарету в зубы, как Анна быстро шагнула к перилам моста, перегнулась через них и упала с шестиметровой высоты плашмя в холодные объятья реки.
– 5 -
Я обалдело уставился туда, где она только что стояла, но плеск, произведённый её упавшим телом, взвёл меня, как пружину, и я, с перекошенным от страха за неё лицом, прыгнул вслед за нею. Неровная живая плоскость быстро приближалась, и я вошёл в твёрдую, как сталь, воду, хоть и под углом, но ногами. Туфли сначала смягчили удар, но сразу же начали мешать. Я скинул их, и они медленно, кругами, стали опускаться на дно. В воде было нестерпимо холодно и неприятно. Одежда липла к телу и мешала держаться на поверхности. Анна пошла на дно и была уже без сознания, откуда-то темной лентой сочилась кровь. Я схватил ее за волосы и погреб к берегу, но, подумав, ужаснулся, что буду делать с этим полумертвым телом на пустом берегу, и моя рука сама разжалась. Длинные пряди Анны целую мерзкую вечность скользили по моей ладони, умоляя схватить их. Наконец, ее тело начало тонуть. Из ее рта вырвался пузырь воздуха, и она безжизненными глазами посмотрела мне вслед. Я дико завопил, а из глаз брызнули горячие слезы. Выбившись из сил, я совладал с течением и выбрался на влажный крупный серый песок пляжа. Вода струилась по мне, а тело сотрясали рыдания. Сзади зашевелились кусты, и из них тенью возникла Таня. Я устремил глаза туда, где по поверхности расходились широкие круги. Она подошла ко мне сзади и вытерла мои слезы своими длинными по пояс волосами. Я застонал, вцепившись зубами в ногти, и оттолкнул ее.
– Ты любил ее? – холодно, сквозь сцепленные зубы спросила она.
– Да, – закричал я, – да, да, да!
– И ты ненавидишь меня? – на этот раз голос был тише и напоминал шипение кобры.
– Да, – заорал я, – тебя и весь этот мир!
И я вновь зарыдал. Без нее мир тускнел, гас, умолкал, терял краски, а жизнь – смысл.
Внезапно удар чудовищной силы опустился мне на темя. Я мгновенно потерял сознание, а Таня втащила меня за ноги в реку и положила лицом вниз так, чтобы оно скрылось под водой. Сквозь туман сознание пыталось вцепиться ноготками в реальность. Я понимал, что если сейчас немедленно не выну голову из воды, то умру. Яркий страх смерти охватил меня, но тело не поддалось, и я захлебнулся. Убедившись, что я не шевелюсь, Таня столкнула моё тело дальше в воду и, прижимая холодные подушечки пальцев к вискам от острого приступа головной боли, ушла.
– 6-
Я услышал голос, назвавший меня по имени… весенний полдень… автомобильный мост через реку… в которой я утонул… Таня, держащая меня за руку и…
Я резко обернулся и увидел Анну, бегущую ко мне. Копна её золотых волос трепетала на ветру. Она приблизилась ко мне и выхватила мою руку из руки Тани.
– Слушай меня внимательно, и не перебивай, пока я… – и она не смогла закончить фразу.
Я наклонился к ее лицу, прижал её тело за талию к себе и жарко, по-сумасшедшему, поцеловал её в губы. Она опешила, попятилась, я почувствовал, как ёё гибкое тело стало жёстким как металл. И она ударила меня по лицу, а затем ещё, и ещё и снова. Пылавшие болью нервы терзали мозг.
– Почему ты не скажешь то, что хотела?! – вскричал я и впился от злобы ногтями в ладони.
– Что? Что? – закричала Анна в ответ.
– Что ты беременна от меня, – сзади послышался приглушённый стон: это Таня, о, Боже, я совсем забыл о ней.
– Откуда ты… – прошептала Анна и широко открыла глаза, глаза, которые я любил больше, чем солнце.
– И ты не любишь меня! – продолжал я, взбешённый до той степени, когда телом руководят чувства, а не разум.- Ведь так? – хмель ярости кружил мне голову.
– Да, – кивнула она согласно и даже несколько удивлённо, словно я спросил её, можно ли через две точки провести прямую.
Я схватил её как-то неловко на руки и, как мешок, вывалил за перила моста. Послышался треск материи,
