name='FontStyle47'>и отчасти даже не спиной. Трусики пришлось снять, потому что они показались в вырезе платья. Зато цепочка на талии стала видна полностью. Ниток, которыми Наталья надставила цепочку, разумеется, не было видно. Нитки прятались под платьем на животе.
Туфли у нее были из крокодиловой кожи, на шпильке — какая-то прихоть советского снабжения. Неизвестно, за что с нами расплачивались этой крокодиловой кожей, не за автоматы ли Калашникова, только в свое время они лежали в салоне для новобрачных по сто семьдесят рублей и казались дорогими, немодными и ненужными, невесте ведь нужны белые. А потом оказалось, что в долларах такие туфли стоят значительно дороже, чем тогда в рублях.
Вот сумочка Натальина к платью не подходила, зато у нее был аккуратный маленький пакет из-под «Готтекса» на двух ручках-веревочках. Она положила в него карточку-ключ от номера, немного денег и всякую женскую мелочь. И пошла, будто только что сделала какую-то дорогую покупку.
Она пошла в «Штерн». А «Штерн», девочки, это такие магазины в Рио- де-Жанейро, Сан-Пауло, Нью-Йорке, Сан-Диего, Атлантик-Сити, Майами-Бич, Токио, Осаке, Иокогаме, Берлине, Париже — в общем, их двести, и один из них в Эйлате, а именно в пятизвездочном отеле «Принцесса», как войдешь — налево и вниз.
'Штерн' — это бриллианты, девочки.
Причем именно израильский филиал фирмы знаменит виртуозностью и оригинальностью дизайна ювелирных изделий и высочайшим мастерством огранки южноафриканских бриллиантов. Своих-то у них нет, вот они и делают украшения из южноафриканских, и делают здорово, а то никто бы у них не покупал.
И заходит она в «Штерн» в крокодиловых туфлях, со своим как будто только что купленным пакетиком (а всякую ерунду в таких пакетиках не продают), в своем некупленном платье, с цепочкой на ягодицах, которую опытные штерновские продавцы мысленно увеличивают втрое, потому что не знают про нитки. Опытные штерновские продавцы про себя прикидывают Натальину кредитоспособность, и Натальина кредитоспособность им нравится. Но опытные штерновские продавцы сразу к ней не бросаются, потому что здесь вам не дешевый магазинчик, а дают богатой иностранной туристке поглубже заглотнуть наживку.
В «Штерне» стоят огромные кубы из бронированного стекла и сверкают так, что кремлевская елка с лампочками показалась бы обгоревшей спичкой. На самый беглый взгляд, если не присматриваться, во всех кубах одно и то же: колечки и кулоны, подвески и сережки. Потом соображаешь, что цены в каждом кубе свои, с таким количеством нулей, которого бывший советский человек не боялся бы, кабы в рублях, а не в долларах. С пятью нулями, с четырьмя нулями, с тремя нулями и даже с двумя. Где с двумя нулями, там алмазного блеска почти не заметно, там не алмазы, а пыль, но золото вполне настоящее.
Как практикующего терапевта Наталью, конечно, интересуют цены с двумя нулями. У нее в Москве перед отъездом случилось три события — необычное, редкое и обычное: дали непонятно за что премию, дали отпускные, и еще она назанимала. Поэтому на колечко с алмазной пылью она может рассчитывать совершенно спокойно.
Но перед этим она подходит к витринам с украшениями, на которые не может рассчитывать никогда. А потом долго стоит перед витринами с украшениями, на которые может рассчитывать при очень благоприятном стечении жизненных обстоятельств.
В магазине народ не то чтобы толпится, но имеется.
Пожилые американки одеты так по-девчачьи, что сразу видно: богатые — и на то, что о них подумают, им наплевать.
Дюжина подкаблучников со своими куклами из эскорт-сервиса. Подкаблучники примеряют на кукол украшения, которые хотят купить для своих жен. Это сразу видно, потому что физиономии у кукол вежливые, но абсолютно без огня.
Несколько пожилых танков, раздутых от чековых книжек, и несколько молодых танков, раздутых от мускулов. И те, и эти, замечает Наталья, поглядывают на ее золотую цепочку сначала мельком, потом внимательнее, а потом подходят к той именно витрине, где она остановилась, но, как воспитанные люди, вперед не лезут, а смотрят из-за ее спины. Причем в витрине все отражается, и видно, что любуются они вовсе не виртуозностью и оригинальностью дизайна ювелирных изделий, а Натальиной попкой в вырезе платья. Если стоять совсем близко, то им должна быть видна ложбинка между Натальиными ягодицами и далее насквозь, до пола. Танки стоят очень близко. Хотя внаглую Наталью не преследуют и, когда она переходит к другой витрине, остаются на своих местах — надо же им и на бриллианты посмотреть. Но потом все равно подтягиваются.
У Натальи уже образовалось постоянное сопровождение из двух молодых танков, и в этот момент опытные штерновские продавцы решили, что пора, наживка заглочена, и одна пожилая дама очень доброго вида подошла к ней и спросила: 'Кэн ай хэлп ю?'. Это было у витрины с украшениями, на которые Наталья могла рассчитывать при очень благоприятном стечении жизненных обстоятельств. То есть где цены с тремя нулями.
И Наталья наугад ткнула пальцем в витрину.
Сначала она примерила кольцо с бриллиантиком за семь тысяч. Один из молодых танков немедля отвалился от группы сопровождения, зато другой придвинулся ближе.
Потом она примерила сразу два кольца в одном стиле, с золотым листиком, а по листику мелкая алмазная россыпь. Только кольцо за девять тысяч было с бриллиантовой как бы ягодкой, а за четыре — с одним только листиком. Парой на среднем и безымянном пальцах они смотрелись умопомрачительно. Продавщица взяла Натальину руку в свою и так чуть-чуть пошевелила ею, показывая игру камней. Причем она показывала игру камней не одной Наталье, но и молодому танку, который держался за Натальиной спиной на таком расстоянии, что можно было подумать, будто они вместе. Молодой танк одобрительно кивнул. Одно из двух, подумала Наталья: или он выбирает кольцо для своей женщины, которой сейчас нет поблизости, или принимает меня за очень дорогую проститутку. Такую дорогую, что я называюсь не проститутка и не девушка из эскорт-сервиса (что классом выше), а как-нибудь по-другому. Содержанка. Или светская дама без средств к существованию.
Она задумалась, стоит ли пара бриллиантовых колец, за девять и за четыре тысячи долларов, того, чтобы называться светской дамой без средств к существованию и крутить любовь с молодым танком, который и так мог бы стать очень даже подходящим курортным приключением. Она задумалась, а бриллианты на ее руке играли, и молодой танк еще раз кивнул.
Тогда Наталья повернулась к нему всем лицом, чувствуя себя как никогда похожей на Шарон Стоун, и посмотрела ему в глаза. У него был подбородок с ямочкой, свежевыбритый и отливающий в синеву, как это бывает у брюнетов, тонкий нос, глаза карие и, может быть, чуточку низковатый лоб, хотя некоторым это нравится. Танк тоже посмотрел ей в глаза, и, уверяю вас, девочки, Натальины глаза ему понравились. Потом он рассмотрел все ее великолепное лицо Шарон Стоун, нарисованное на толстенном слое компактной пудры. Потом он с деловым видом взглянул на часы, произнес 'Экскьюз ми' и ушел.
У Натальи на глаза навернулись слезы, тушь была надежная, нетекущая, но за пудру поручиться было нельзя.
— Экскьюз ми, — сказала Наталья продавщице, дергая кольца.
Продавщица взглянула с очень большим пониманием, кольца снять помогла и на прощание сказала «Уэлком», дескать, ничего, попытка не пытка, заходите еще.
Вы читаете Кого ты выбрала, Принцесса?
