– Думан!
– Привет, братишка. – Крестоносец приблизился. – Ну, как ты?
– Думан, попроси у паладина мой меч. Мне без него плохо.
Думан усмехнулся и потрепал брата по русым волосам.
– Ты голоден?
– Нет.
– Вот возьми.
На его ладони лежала эвовая груша – терпкий, жестковатый, но питательный плод. Возвращаясь из храма, Думан сорвал несколько штук в саду. Сам не пробовал, но угостил Серафиму, Нину Гату, девушек- служанок. Последнюю приберег для брата.
Даймон взял грушу и с жадностью стал ее есть.
– Ты зачем ушел из пещеры? – спросил Думан без тени упрека.
– У орков был пленник, – ответил Даймон с набитым ртом. – И я подумал… что смогу освободить его.
Он отправил в рот остатки груши и спросил:
– Я бы съел еще. Больше нет?
– Нет, – усмехнулся Думан и присел рядом. – Что это на тебе?
Он указал на темные пятна на рукаве рубахи, чуть выше локтя.
– Наверное, кровь.
– Кровь? – удивился Думан. – Что, орочья кровь?
Ты сражался с орками?
– Да… немного.
– Своим мечом? – Угу.
– Ты просто сумасшедший. Тебя могли пристрелить!
Даймон тягостно вздохнул:
– Думан, умоляю тебя. Попроси у паладина мой меч. Я никому не причиню вреда. Ты ведь знаешь, что я не предатель. Мне нужно быть рядом со своим мечом.
– Совсем без него никак?
– Ты знаешь… этот меч… он обладает какой-то силой.
– Меч обладает силой? Заточенная железяка? Не смеши меня, брат. Настоящей силой обладает только человек. Он берет ее от звезд и планет и направляет своими чувствами и разумом. Так поступают паладины. Ты еще не видел их настоящую силу.
– А как же лес? Отец учил, что лес обладает небывалой силой. Это сила жизни, а она самая могучая.
– Самая могучая – это сила бога Десигнатора! Сила космосa, сила звезд и планет. Это знает даже ребенок.
Отец искал силу там, где ее нет. Что может какой-то лес против мантийных стихий планеты? Или пламени солнц? Они пожгут твой лес в секунду. Приди в себя ты наконец выбрался из глуши материковых лесов и теперь должен пересмотреть свои взгляды. И мир откроется тебе заново.
– Пожалуйста, принеси мой меч, – упрямо произнес Даймон.
Думан поднялся.
– Я пойду. Не унывай. Скоро будем у своих.
С болью в глазах юноша смотрел на брата, который намеренно ушел от обещания вернуть Могильщика.
Поток звездолетов занимал теперь все пространство перед окном пилотской кабины. Шахревар внимательно изучал движущегося железного червя, пытаясь предугадать опасность, которая может исходить от него. Окруженный врагами Box остался позади, и теперь бот готовился влиться в массивный поток. Все, кто был на борту, затаили дыхание. В этот напряженный момент Ганнибал открыл глаза.
Его лицо оставалось бледным, под глазами темнели круги, дышал он неровно. Но кратковременный отдых придал адмиралу сил. И он заговорил с Серафимой, оказавшейся возле него.
– Сиятельная Серафима?
– Адмирал. Прежде мы с вами не были знакомы. И эта встреча для меня – огромная честь, пусть она проходит в столь неподходящей обстановке.
– На борту орочьего бота, если не ошибаюсь? – огляделся он. – Примите мои соболезнования в связи со смертью вашей матери.
– Принимаю… Как вы чувствуете себя?
– Как может чувствовать себя человек, который вчера днем лишился руки, а помощь оказать было некому? Мне худо. Хотя гораздо гаже на душе. Только ваш светозарный лик развеивает сумрак сознания.
