– Как адмирал? – осведомился паладин.
– Что? А, Ганнибал… Плохо ему, но держится. – Молодой человек умолк, о чем-то думая, затем произнес: – Шах, хочу тебя попросить.
– О чем?
– Прояви снисхождение к моему брату. Он всегда был хорошим парнем. Я не знаю, что случилось на Рохе. Но думаю, он не виноват.
– Чего ты хочешь от меня?
– Выпусти его. Негоже парню сидеть взаперти.
– Это исключено. Не подумай, что я не доверяю твоему мнению. Как раз наоборот… – Шахревар ощупал помятый где-то налокотник. – Просто я сам не готов воспринимать Даймона как заблудшую овцу, а не как предателя.
– Тогда хотя бы верни ему меч.
Паладин дотронулся до катаны, лежащей у него на коленях.
– Меч? – удивился Шахревар. – Почему меч?
– Видишь ли… Отец с детства обучал нас забытым искусствам, в частности фехтованию. Он учил относиться к нему с любовью и уважением, словно к близкому человеку. Мне фехтование не слишком нравилось, меня всегда интересовали паранормальные силы, ибо в них заложен несоизмеримо больший потенциал. Но Даймон увлекся этим искусством. Оно заложено у брата в крови. Сколько его помню, он не расставался с деревянной палкой, которая на уроках отца заменяла меч. Я не знаю, где он нашел настоящую филлийскую катану, но, думаю, что он влюбился в нее без памяти. И теперь, лишившись ее, страдает там, в грузовом отсеке. Этот меч ему даже не друг… Он часть моего брата. Даймону сейчас так же больно, как Ганнибалу, лишенному руки.
Шахревар озадаченно кашлянул.
– Ты рассказал странную историю.
– Так не дашь?
– Если Дикому, запертому в клетке, протянуть пистолет…
– Он не Дикий. Он настоящий человек, Шахревар. Паладин осторожно провел ладонью по клинку. Как знать, быть может, этот меч станет еще одним защитником человечества. Хотя верится слабо.
– Ладно, – ответил телохранитель. – Уговорил.
Устало откинув голову, Ганнибал рассматривал металлические ребра жесткости, подпирающие потолок. Двигатели не работали, и в отсеке стояла тишина. Из пилотской кабины доносился негромкий разговор Шахревара и Думана, впрочем, слов было не разобрать.
– Как это случилось с вами, адмирал? – тихо спросила Серафима.
– Вы о руке? Моя рука лишь малая часть бед, которые принес Союзу кошмарный демон.
– Игнавус повинен в смерти моей матери.
– Сколько же он натворил! – сокрушенно произнес адмирал, – Знаете, я воспитывался в церковном приюте. На протяжении восьми лет в меня вдалбливали священные писания, «Апокрифы», свидетельства присных. Меня заставляли молиться на созвездие Волка четыре раза на дню, стоя на ледяном ветру. Когда я бежал оттуда в пятнадцать лет, то отчетливо понимал, что после всех учений не верю ни в Десигнатора, ни в Темного Конструктора. С этим неверием я дослужился до адмирала. И к вере меня вернула не церковь, а советник президента, который стирал свой лик, обнажая гадкую козлиную морду.
– Я думаю, что многие люди не верили, – сказала Серафима и на миг замолчала, осознав, что говорит о себе. – Но они пересмотрят свои взгляды… Атеисты обратятся к церкви. Только, как мне кажется, она им не поможет. Церковь исчерпала себя. Ведь нельзя поклоняться богу, которого больше нет.
– Церковь никогда не служила богу. Она закостенела в своем мировоззрении, которое осталось таким же, как и тысячу лет назад. А между тем «Апокрифы» свидетельствуют, что на протяжении веков наш бог непрерывно эволюционировал. Это позволяло ему находить в космосе новые источники силы. И не отставать от Зверя, который тоже не сидел на месте. Пока наш бог развивался и шел вперед, священники остались там, где он был много веков назад. Пути бога и тех, кто ему молится, разошлись. Поэтому во время сегодняшних богослужений святые отцы общаются не с богом, а с пустотой.
– Как вы думаете, почему он умер?
– Этого я не знаю. Наверное, совершил ошибку. Люди совершают малые ошибки. Боги совершают большие. Но без ошибок не существует движения вперед.
– Если только они не заканчиваются смертью.
– Смерть тоже несет в себе развитие.
Он сжал зубы, пережидая приступ боли из покалеченной руки.
– Однако смерть Десигнатора лишила нас мистической поддержки в борьбе с Темным Конструктором. Я, как и большинство солдат Союза, человек практичный. Я знаю, что делать, когда враг прижимает эскадру к планете и держит под плотным огнем. Я знаю, как справиться с эшелонированной обороной. Но я бессилен против тварей, которые могут стереть свое лицо или сделать невидимым взвод солдат, потому что не понимаю этой силы… Падение Ковчега – серьезный удар. В настоящее время у нас нет мистического лидера, который смог бы противостоять сенобитам и Темному Конструктору.
– Остался еще телохранитель нашей семьи, – напомнила Серафима. – Он могучий паладин. Я верю в его силу. Верю, что он сможет победить сенобитов.
– Давайте вернемся к этому разговору на борту «Союза Нерушимого», – предложил адмирал. – А сейчас, если вы позволите, я хотел бы немного отдохнуть.
