крика, когда меч во второй раз опустился на Десигнатора Всевышнего…
Жуткая боль вернула его в реальность, а вид хлынувшей крови привел в чувство. Он посмотрел на убийцу отца по-новому. На мертвое лицо, кожа которого больше напоминает бумагу. На бездонные очи.
– И ты не знал, в чей пришел дом? – спросил Даймон, превозмогая боль.
В этот момент стаи птиц, летящие прочь от горящего леса, вдруг изменили курс и повернули в сторону белоснежного форта. Смешанные стада лесных животных хлынули из лесополосы в центр долины, к селению, которого всегда остерегались. Со всех сторон к форту, подчиняясь непонятному внутреннему зову, устремились звери и птицы… Бьющиеся за пределами силового щита штурмовики неожиданно ощутили в себе нечто странное. Не было никаких причин для этого изменения. Но чувство было таким, словно они оказали кому-то помощь. И от этого стало счастливо на душе.
Рап выдернул черный меч. Коса взвилась, хлестнув Даймона по лицу.
… оборви связь с черными дырами…
Левая рука, тренированная, чтобы ловить змей в момент атаки, ухватила колючий волосяной жгут.
Рап мотнул головой. Лязгнули зубы, но вырваться не удалось.
Мелькнул Могильщик, и Рап освободился.
Даймон посмотрел на обрубок тугой косы, который остался в руке. Перевел взгляд на каменные плиты возле своих ног. Paп тоже посмотрел вниз. И обнаружил то, чего был лишен тысячу лет.
Тень сенобита была длинной, густой и явственной. На пару дюймов она не доставала до сандалий Даймона. Сдавив ладонью проткнутый бок, юноша поднял ногу и наступил. И едва пята человека коснулась тени, как Рап вздрогнул. Его жизнь больше не была спрятана за пределами этого мира. Его жизнь вернулась в тело.
В черных глазах промелькнула растерянность.
А в следующий миг Зверолов ударил. Молча, сильно, сокрушительно. Защищающийся Рап поднял меч, но Могильщик без труда перерубил черный клинок.
Во время короткой паузы Даймон увидел, как по лезвию катаны пробежали цепи молний. На конце возник слепящий шар. И Даймон, сын Зверолова, вложил в удар все, на что был способен.
Могильщик насквозь пробил живот сенобита в месте средоточия энергии. И мечу удалось то, что не смог сделать кол.
Рапа передернуло, словно сквозь тело прошел мощный электрический разряд. Конвульсия распяла его. По краям раны выступила темно-синяя кровь. Могильщик завибрировал, и Даймон понял, что сейчас его меч упивается кровью сенобита.
– Твой клинок, – пробормотал демон, – жжется сильнее крюка!
Даймон бросил взгляд на далекие горы, за которыми небо светилось огненным заревом.
– Не существует демонов, – ответил юноша, – которые бы видели меня и остались в живых!
С этими словами он разрубил огромную фигуру Рапа от плеча до промежности.
Какую-то секунду сенобит не двигался, словно жуткая способность затягивать раны вернулась в него. Он даже посмотрел на Даймона.
А затем развалился надвое.
Даймон стоял над огромным разрубленным телом, застыв в позе, на которой завершился удар. Демоническая кровь была повсюду – на мостках, на зубце стены. От нее поднимался едкий пар… Удивительно, но Рап был еще жив. Угольные глаза двигались, лишенные губ челюсти раскрывались, словно хотели что-то сказать.
Даймон наклонился к изувеченному лицу и негромко произнес:
– Назови имя Темного Конструктора. Ему показалось, что сенобит усмехнулся.
– Оно мне неведомо. И я… даже никогда не видел… моего бога.
С этими словами Рап Бессмертный испустил дух.
Росплески темно-синей крови на мостках и стенах напоминали разлитые чернила. Имени Темного Конструктора в них не было, как ни старался Даймон его найти. Возможно, Иггдрасиль имела в виду метафору, иносказание, которое еще предстоит постичь…
От усталости юноша моргнул…
И увидел периферийным зрением, что расплескавшаяся по стене кровь сложилась в буквы. Вытянутые, похожие на иероглифы, древние… но Даймон смог их прочесть.
Даймон обернулся, чтобы рассмотреть надпись внимательнее, запомнить, и невольно вновь моргнул… Потеки крови потеряли любое сходство с буквами… Первая часть имени Темного Конструктора исчезла.
Голова Марии повернулась в сторону дивана, на котором покоилась Серафима.
– Если это возможно, – ответила Фрея на немой вопрос – Иначе твой яд убьет ее окончательно.
Змея скользнула по полу, проворно взобралась на диван и с подголовника потянулась к нежной шее девушки. Рот открылся, треугольные зубы точно вошли в багровые отверстия прежнего укуса.
Серафима вскрикнула, когда змеиные челюсти сомкнулись. И тут же девушка почувствовала, что ее кошмары, стоящие рядом с реальностью и нетерпеливо ожидающие момента, когда она вновь забудется, отступили во мрак подсознания. А Мария продолжала в нее впиваться, впрыскивая в кровь новые и новые порции антидота.
Нина Гата склонилась перед Фреей и поцеловала призрачную руку.
