— 'Битлз»… Молчит. Валентина Мороз поощряюще кивает головой.
ПОЛУКИКИН. Я бы не был собою, если б не 'Битлз». Плох он я или хорош, но я был бы не я, если б не было их… Они разбудили меня — в сиянии славы своей… Они сокрушили во мне какой–то ложный каркас… картонный каркас… ватного благоденствия… Истина, это была она — вот что я вам скажу… Подобно икс– лучам, или каким–то другим, я не знаю, не физик, они изменили меня, не преувеличу, на уровне клетки, на уровне ген, хромосом… Они облучили меня, и не только меня… нас!., жизнелюбием, жизнеприятием, спонтанной жаждой свободы… всех нас!.. Да, их лучи жизнетворны!.. Весенняя ломка души!.. Благодатная радость открытий!.. Был ли я счастлив еще, как был я тогда… когда были они вчетвером?.. Нет, Валентина! Может, она и непостижима, предопределенность событий, но я верю в ее глубочайший и сокровенный смысл и благодарю тебя, судьба, за то, что я их современник!
Пауза.
ВАЛЕНТИНА. Говорите, говорите…
ПОЛУКИКИН. Здесь висела картина… Шишкин, 'Утро в лесу», копия, неизвестный художник, в ореховой раме, вполне дорогой… достояние деда… Я никогда не забуду того счастливого дня, когда я ее обменял — самовольно, преступно, без спросу! — на их из журнала 'Америка» снимок, переснятое кем–то черно–белое фото, размытые лица, вам не понять, это было сокровище, да!.. Мы бредили ими, да, мы сходили с ума, но бред наш был благодатен! Валя, представь, я молодой человек, не чуждый отнюдь ни скепсису, ни сомненьям… да, повторял перед сном, как молитву, их имена: Джон, Пол, Джордж, Ринго… Джон, Пол, Джордж, Ринго… Индия там… или буддизм… или куда еще поведет… да, я пойду…
ВАЛЕНТИНА. Кто поведет?
ПОЛУКИКИН. Он мой поводырь, он же сделал зрячим меня… Леннон жил во мне, жил и живет…
ВАЛЕНТИНА (провоцируя). Леннон жил… Леннон жив…
ПОЛУКИКИН. Очень старый и глупый прикол!.. Здесь нет ничего смешного! Леннон будет жить!.. Да, Джон Леннон — всегда!..
Появляется из кухни сын. Его не видят.
…На прошлой неделе была закладка Храма Джону Леннону… Пришли многие наши… Я узнавал их… тех, с кем не виделся пять, десять, пятнадцать, двадцать лет… Это был праздник… Со слезами на глазах… Это был кайф!.. Кайф!..
Пауза.
К сожалению, мой неосторожный шаг омрачил торжество… Я упал в котлован… Сломал руку, другую вывихнул…
Пауза.
Но, с другой стороны… знаете ли вы, что такое строительная жертва?
Пауза.
ВАЛЕНТИНА (поощряюще). Строительная жертва? Нет, не знаю.
ПОЛУКИКИН. Я объясню. (Увидев сына, осекся.)
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ (тоном человека, поймавшего с поличным). Тааак!..
ПОЛУКИКИН (сконфуженно). Это Валя… Валентина Мороз… Радиожурналист… Мы делаем передачу… (Воспрянул.) А это Виталий, мой сын. Мой сын и тезка… Первенец! Он взял от меня только имя… в смысле хорошего.
ВАЛЕНТИНА. Виталий, а как вы относитесь к Джону Леннону?
ПОЛУКИКИН. Он не разделяет моих убеждений. Я не сумел привить ему свои вкусы. Наши мироощущения не совпадают.
ВАЛЕНТИНА. Тем более интересно.
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Выключите и прекратите!
ВАЛЕНТИНА. Но почему?
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Я попросил выключить!
Пытается сам нажать на кнопку магнитофона — не получилось!
ВАЛЕНТИНА. Эй, эй, поосторожнее… Без рук!
ПОЛУКИКИН. Как ты смеешь? Как ты себя ведешь?! Это моя территория! Здесь я хозяин!
ВАЛЕНТИНА. В самом деле, не мешайте, зачем вы мешаете?
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Затем, что не надо делать посмешище из моего отца! Достаточно и того, что о нем написали в газетах!
ВАЛЕНТИНА (мягко). Виталий Петрович, я разве делаю из вас посмешище?
ПОЛУКИКИН. Молчи, Валентина! Не вздумай с ним спорить! Он ничего не поймет!.. У него ноль духовности! Ноль!.. У него одно на уме — продать мою квартиру! Скажи, скажи при всех — ты хочешь продать мою квартиру, да?..
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Что ты несешь! Я тебе предлагаю обмен, выгодный обмен!., для тебя же и выгодный! Прекратите запись!
ПОЛУКИКИН (вмикрофон). Но я ее не продам! Не надейся!.. Я не продам квартиру, в которой прошла моя юность, в которой мы с твоей матерью слушали Джона Леннона!.. На 'Астре-2»!.. Двухдорожечном!.. Вы помните 'Астру-2»?.. Твой дед, декан института, подарил мне 'Астру-2», первый переносной, и я благодарен ему, хотя я и спорил с ним о политике и даже ругался!.. И мы танцевали с ней — вот здесь!
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. У старика маразм, а вы пользуетесь.
ПОЛУКИКИН. Я не старик, и у меня нет маразма… а ты, ты!..
ВАЛЕНТИНА. Виталий Петрович, вы действительно не хотите продать квартиру только потому, что здесь слушали Джона Леннона?
ПОЛУКИКИН (не слыша). Ты был зачат здесь под Джона Леннона!
Пауза.
ВАЛЕНТИНА (заинтересованно). Где?
ПОЛУКИКИН. Здесь! (Показал пальцем.) Здесь стояла тахта!
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Так… Мне надо знать, что он тут наплел без меня.
ПОЛУКИКИН. Валентина! Он отберет пленку!
ВАЛЕНТИНА (пряча магнитофон). Спокойно. Спокойно, Виталий Петрович. Не волнуйтесь, мы победим.
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Пожалуйста, дайте послушать. Это мое право.
ВАЛЕНТИНА. Я убегаю. Спасибо.
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Стойте!
Но она уже убежала. Отец и сын стоят неподвижно.
ПОЛУКИКИН. Закрой дверь, сквозняк! Сын закрывает дверь. Выгнал, выгнал!.. Как ты мог?.. Зачем ты пришел?
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ (зло). Я пришел сварить тебе борщ! (Направляется в сторону кухни.)
ПОЛУКИКИН. Я не нуждаюсь в твоей похлебке!
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ (останавливается). Я бы мог разогреть тебе суп из пакетика, синтетическое пюре… но ты мой отец, и я варю тебе борщ, третий час, не отходя от плиты, варю тебе борщ!
ПОЛУКИКИН. И с упоением читаешь бездуховную пошлятину в блестящей обложке!
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Это первое. А вот и второе. Когда я позавчера пришел на работу, мне каждый считал своим долгом показать газету… с твоим падением в яму… а шеф… он спросил меня, почему я без гипса. У нас редкая фамилия, папа. Я такой же, как ты, Полукикин!
ПОЛУКИКИН. Она была похожа на твою мать! Но ты никогда не поймешь этого!.. 'Битлз» — моя духовная родина, Леннон — мой духовный отец. И я никогда, никогда не променяю свое первородство на твою чечевичную похлебку, на твой борщ… с жареным луком!
Начинает петь. По–английски.
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ (перебивая). Ты способен выключить газ?
ПОЛУКИКИН. Да, я способен. Я способен на многое, о чем ты даже не имеешь понятия.
ВИТАЛИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ. Сметану возьмешь в холодильнике. (Уходит не попрощавшись.)
Виталий Петрович поет сызнова. Без музыки. Гордо. Решительно. Духоподъемно. У него хороший голос. В молодости был еще лучше. Спев — молчит. Приходит в себя. Всему своя мера. Спокойней, спокойней!.. Виталий Петрович подошел к двери в кладовку. Прислушался. Постучал.
