Парень, как и Коля, в кожаных штанах и оленьих торбасах, на голове повязанная матрешкой косынка, а на шее пушистый шарф из беличьих хвостов. Он стряхивает с куртки снег и громко спрашивает:
— Живой кто есть? Здравствуйте!
Его глаза не успели привыкнуть к полумраку, и он задерживается у входа. Здороваюсь с ним за руку и показываю на Колю:
— Вы, наверное, его ищете?
Парень щурит глаза.
— А кого же еще? Всю ночь кочки считали, а он здесь бока отлеживает. Даже оленей не отпустил.
Торопливо рассказываю, как нашел его друга, как ночью перевозил сюда.
— Коля всего какую-то минуту пришел в себя, а то все время бредил. Я боялся, что умрет.
Парень удивленно разводит руками:
— С ума можно сойти. Он еще в пятницу уехал оленей искать. К нам в стадо волки ворвались, двенадцать голов потравили, остальных разогнали. Мы думали, Николай завернул в четвертую бригаду. Потом на связь вышли — говорят, не видели. — Парень еще раз глянул на Колю, протянул мне руку. — Ну, дорова! Меня Сергей зовут, а его, — кивнул головой в сторону окна, — Павел.
Спрашиваю, почему Павел не заходит в избушку, Сергей улыбается:
— Сейчас будет. Оленей отпустит и придет.
— А они не разбегутся?
— Куда бежать? Здесь на буграх хороший ягель. Пастись будут.
Мы уже сели за стол, когда пришел Павел. Молча пожал мне руку, затем что-то сказал по-своему Коле и с кружкой чая пристроился в углу избушки. От моих макарон отказался, не стал брать сахар к чаю. Сидел, прихлебывал из зажатой в ладонях кружки и молчал.
После завтрака пастухи затащили нарты в избушку и принялись ремонтировать. На них ехал Сергей и со всего разбега налетел на лиственницу. Сергею ничего, а нарты сломались. Покончив с ремонтом, они собрали оленей, уложили в спальный мешок Колю и погнали упряжки к перевалу. Я уговаривал их остаться до завтра, но они и слушать не стали. У них возле стада всего два пастуха, а вокруг волки. В случае чего, вызовут вертолет, а здесь ни лекарств, ни рации.
Пожали мне руку, оставили в подарок кусок оленины и уехали. Я проводил их до Фатумы и возвратился в избушку.
По следу волчьей стаи
Я думал, что на Телефонное попаду не раньше чем через месяц, но оказался там уже через четыре дня. Виноваты лыжи. Обычно, возвратившись домой, я заношу их в избушку, там сушу, натираю парафином, проверяю крепление. А здесь бросил у порога, ночью вышел из избушки и наступил на одну из них. Лыжа треснула. Я стянул трещину вырезанной из консервной банки полоской, но надолго ли это — сказать трудно. Решил изготовить новые, прихватил топор и отправился на поиски подходящего тополя.
Все эти дни стояла тихая солнечная погода, поэтому лыжню даже не припорошило. Чуть выше Хитрого ручья ее пересек след росомахи. Зверь спустился с верховьев Фатумы и направился к краснеющим у ручья тальникам. Шагов через тридцать еще след. На этот раз лисий. Снег очень рыхлый, и как Патрикеевна ни частила, а все равно ее изящные лапки утопали почти до колен.
Вот тебе и пожалуйста! Росомаха подошла к лыжне, спокойно прошлась по ней и отправилась дальше. А «хитрая» и «умная» лиса сделала пять или шесть попыток пересечь лыжню, но ступить на нее не осмелилась.
Берег ручья изрезан канавками, и, чтобы обогнуть их, приходится забираться в самую чащу. Под деревьями наткнулся на довольно глубокую тропу. Между крупными, чуть ли не в тарелку величиной росомашьими отпечатками проглядывают немного уступающие им волчьи следы. Росомаха шла по одной с волками тропе, только не следом за ними, а навстречу, как говорят охотники «в пяту».
Разворачиваю лыжи и отправляюсь звериной тропой. Сразу за полоской тальника снег испещрен следами росомахи, лисицы, горностая и даже зайца. Посередине поляны темнеет обрывок лосиной шкуры. Наверное, росомаха несла кусок лосятины спрятать в укромное место, но передумала, а может, просто появился аппетит. Вот она и устроила на этой поляне обед. Мясо съела, а шкуру оставила. Потом уже к этому месту подходили другие звери.
Но что это? Рядом с волчьими следами угадываются уже знакомые росомашьи отпечатки. Снова росомаха идет навстречу волкам.
…До Телефонного оставалось совсем немного, когда волчий след распался на две цепочки. То ли волки учуяли добычу, то ли просто проверяли защипанный куропатками ерник. И здесь к ним снова присоединилась росомаха.
Волчья тропа вильнула и покарабкалась на террасу. Все сходится. Коля потерял мясо или что-то не менее вкусное, вот звери и явились за поживой. А может, их привлекли оленьи следы?
Место, где я нашел Колю, совсем рядом. Нужно идти осторожнее — вдруг росомаха еще там. Тихонько поднимаюсь на террасу и, сняв шапку, выглядываю из-за растущего у гребня ольховникового куста. Совсем рядом, уставившись на мой куст, стоят два оленя. Животные услышали меня, но почему-то не убегают.
Да это же Колины олени! Наверное, Коля приехал в гости, а я ползаю. Хорош хозяин, ничего не скажешь. В это время ближний ко мне олень поднял голову, раздался звон, и я замечаю широкий ошейник с привязанным к нему колокольчиком. Точно, Коля!
— Эге-гей! Коля! Молодец, что приехал. Я как чувствовал, что ты будешь здесь. — Вокруг пусто. Никого, кроме двух оленей, да и те давно убежали бы, если бы не были привязаны к лиственницам. Олени фыркают, пятятся от меня, натягивая веревки так, что те выворачивают им головы.
Еще не веря себе, зову Колю, затем огибаю оленей и направляюсь к тому месту, где ночью горел костер. У кострища пусто. Нартовый след занесен снегом. Вокруг только росомашьи да волчьи следы. Присаживаюсь на валежину и пытаюсь понять, что же случилось? Получается, что Коля сюда не приезжал. Тогда откуда взялись олени? Неужели стоят с той ночи?
Возвращаюсь к ним и только здесь обращаю внимание, что под ногами настоящая звериная тропа. Да, да! Именно звериная. Вот она нырнула под ветку кедрового стланика, чуть дальше протиснулась между лиственничек. Человеку в этом месте не пройти.
Олени немного успокоились. Один из них дружелюбно пофыркивает. Не добежав до них какого-то метра, тропа разделяется на два рукава и обтекает оленей почти идеальным кольцом. Снаружи к этому кольцу примыкает несколько хорошо натоптанных дорожек, зато с внутренней нет ни единой. Между протоптанной зверями тропой и оленями лежит полоска нетронутого снега. Иногда она суживается до ширины одного шажка, иногда расходится метра на два.
Волки и росомаха провели возле оленей не один час. Они истоптали все вокруг, оставили несколько лежек, но пересечь безобидную полоску снега, отделяющую их от оленей, не осмелились. Там, у Скалистого ручья, они с ходу разорвали огромного и сильного лося, здесь побоялись тронуть двух оленей. Слишком уж пугал висящий на шее одного колокольчик.
Капка и Горбоносая
Совсем недавно я уверял Шурыгу, что знаю вокруг каждую травинку, а сейчас не могу вспомнить, где в этих местах растет хороший ягель? А что, если олени поищут сами? Они-то учуют его под любым снегом. Где станут копытить — там и привяжу.
Нартовый след почти полностью занесло снегом, но лыжи скользят хорошо, а главное, олени так торопятся, что наступают на пятки. Может, думают, что веду их в стадо, а может, боятся, вдруг убегу и снова оставлю один на один с волками. Возле избушки привязываю их к высокому пню и предлагаю по
