валяясь на скамейке в парке где-нибудь в другой части города. За эту неделю Лесь узнал Москву лучше, чем за оба предыдущих месяца.
- М-да… А родственников в Москве нет — у них пожить? — кажется, Рюрик всерьёз озаботился вопросом, что делать с Лесем.
- Тётка есть, мамина сестра. Но мне нельзя у неё появляться, — Лесь очень старался, чтобы голос у него звучал как обычно.
Повисло удивлённое молчание. Лесь замер и крепче стиснул рукоять.
- Почему нельзя? — как-то очень глупо спросила Лена.
- Ю-Ю, — раздельно произнёс Лесь и, когда ничего не произошло, скосил глаза на Рюрика. Но тот, кажется, вообще не понял, что имеется в виду.
Лена тоже недоумённо молчала. Филипп — тот вообще был личностью молчаливой и загадочной.
Лесь медленно разжал руки и вынул одну из рюкзака. Потом вторую, перевернулся на спину и сел. Молодые люди глядели на него с разной степенью недоумения, но внимательно и участливо.
Лесь сглотнул. Кажется, пронесло…
- Ювеналка, — пояснил он, потихоньку расслабляясь.
- Так у тебя же родители… оба есть! — удивилась Лена, которая, похоже, слышала всё-таки что-то про 'ювенальную юстицию'.
Лесь хмыкнул: ага, есть. Мама в больнице, папа — так вообще неизвестно где. Тётка одна троих детей растит, куда ей ещё Лесь? Вот и заявились в один далеко не прекрасный день 'ювенальщики' за Лесем…
- И… как ты теперь? — спросил Рюрик, когда выразительная пауза затянулась.
- Да так, — Лесь неопределённо пожал плечами. — У соседки сначала обедал, у себя ночевал. Потом, когда они, — выразительно выделил он местоимение голосом, — в школу нагрянули, свалил, пожил два дня у одноклассника. Хотел к тётке, но по дороге передумал и просто всю ночь по городу бродил. А потом с утречка пораньше меня господа полицаи повязать попытались у метро… Я сказал, что из дома сбежал, а они — мол, пошли родителям звонить. Ну я и дал дёру. Куртку им оставил, правда, на память, но дождя нет, а ночью и в свитере тепло…
- Понятно.
- Чего тебе понятно? — немедленно напрягся Лесь. — Что я выдумываю, что ли?!
- Ты не выдумываешь, — Филипп не спросил, Филипп констатировал факт, очнувшись от своей загадочной дрёмы.
- Почему ты так решил? — Лесь с недоверием взглянул на парня. Он ожидал двух реакций: неверия и звонка в полицию. Третий вариант — что поверят и посочувствуют — не рассматривался как излишне сказочный. В этом мире, хорошо усвоил Лесь, сказочного мало. И чужие проблемы никому не нужны.
Филипп молча рассматривал мальчика. Лесь, напряжённый и недоверчивый, незаметно сунул руку в рюкзак — чтобы успокоиться от прикосновения прохладного металла.
- Во-от, — кивнул Филипп. — Что у тебя в рюкзаке?
Лесь сглотнул и покрепче сжал рукоять.
- Пистолет.
- А когда врут — за оружие не хватаются…
Рюрик переводил взгляд с Филиппа на Леся и обратно, медленно переваривая какую-то мысль. Переварил. Обдумал немножко. И выдохнул, 'круглея глазами':
- Пистолет?!
- Макар, — буркнул Лесь, выпуская рукоять. — ПММ, точнее.
- Так если менты узнают… — охнула Лена, хлопая глазами.
- Если полицаи меня возьмут — мне и так, и сяк кирдык будет, — пояснил Лесь мрачным и трагичным голосом. — А так… может, и не возьмут. Так спокойнее. Патроны у меня есть — полный магазин.
Ну, он, конечно, малость привирал, но по сути-то… Пистолет Макарова — он в любом виде пистолет Макарова. И если выстрелить в лицо — мало врагу не покажется, ой, как не покажется…
- Ты стрелять-то умеешь? — поинтересовался Рюрик недоверчиво.
- Папа учил, — гордо ответил Лесь. Только гордый голос дрогнул, и горло самую малость прихватило. Но Рюрик деликатно сделал вид, что не заметил.
Некоторое время все четверо молчали, разглядывая друг друга. Их свёл случай — и вот они силились понять, зачем. Ради чего? Как теперь поступить? Разойтись и не воспоминать, делая вид, что это просто всем приснилось? Или…что-то сделать?..
- Так, — решился Рюрик, взвесив все 'за' и 'против'. — Что делать дальше — пока непонятно. Но вот ночевать Лесю негде, это факт.
- Так папа с мамой только завтра вечером с дачи вернуться, — сообщила Лена, внимательно глядя на 'варяга', словно разговор, помимо фраз, шёл ещё на одном, бессловесном уровне.
- Есть такое, — согласился Рюрик. — Лесь!
- А? — откликнулся Лесь, который совершенно не понимал логики происходящего. — Что?
- Поехали к нам. А завтра разберёмся, где тебя устроить.
Лесь захлопал глазами, вообще перестав улавливать, что это — чудно́й сон или не менее чудно́е настоящее.
Возиться с незнакомым мальчишкой… просто так, потому что поверили его рассказу…
- Почему? — спросил Лесь срывающимся голосом. С тихим отчаяньем в глазах: не понимает!
Рюрик задумчиво массировал колено и молча глядел на Леся, словно хотел ему что-то сказать так же, как Лене, — одним взглядом. Филипп задумчиво молчал. Одна Лена ловко вскочила на ноги:
- Как почему?! А что ещё делать-то с тобой? — и тут же без перехода развила бурную деятельность: — Ладно, всё, поехали, мне химию бо́тать надо! Юрий свет батькович, подъём! Филипп?
- Иду, — нехотя поднялся Филипп.
Лена ухватила Рюрика за руку и потянула его, заставляя встать:
- Давай, давай, поехали!.. Лесь, не хлопай глазами. Рюкзак в руки — и вперёд!
Мальчик поднялся, зачарованно ощущая, что кому-то нужен, что кто-то хочет ему помочь — искренне и, главное, не вопреки его собственной воле — и покрепче прижал к себе рюкзак.
… До метро они шли вчетвером, но на станции 'немного разделились' — Филипп перешёл на зелёную ветку, а Рюрик, Лена и Лесь остались на 'Охотном Ряду'. Лесь ещё по привычке шугался в сторону от серых фуражек, но Рюрик вскоре крепко ухватил его за руку и отбуксировал к подъезжающему поезду.
- Не боись! — прочитал Лесь по губам парня. Перекричать поезд Рюрик не пытался, но тот как раз остановился, и громкое'… ись!' повисло почти в тишине.
- А мы куда? — спросил Лесь, устраиваясь у 'неоткрывающейся' двери, головой прислоняясь к стеклу под надписью 'Не прислоняться'.
- Универ!
- А-а, — глубокомысленно ответил Лесь, старательно делая вид, что нисколечко не удивлён.
- Угу.
И дальше до самого 'Университета' они не разговаривали. Уже поднимаясь по эскалатору на поверхность, Лесь вдруг сообразил, что Лена никуда по дороге не делась.
- Вы чего, вместе живёте? — спросил мальчик удивлённо.
- Мы ничего, мы брат и сестра, — со смехом отозвалась Лена.
Дома у Рюрика и Лены было пустынно, если не считать проскользнувшего по коридору и исчезнувшего в неизвестном направлении бурого кота. И уютно. Очень. Почти как дома, только квартира больше. Та 'двушка', в которой Лесь в Москве жил, была какая-то… неполная, словно велика для мамы с сыном (хотя, казалось бы, — всего одна комната, потому что вторая была на вечном ремонте, там хозяин то обои менял, то шкаф ставил, — куда уж меньше!), и Лесь истосковался по таким наполненным вещами и жизнью квартирам.
- Руки — мыть, ноги — в тапки, — распорядилась Лена, как обычно беря бразды правления в свои руки. — Юр, чайник поставь. А я ботать, — и ушла в свою комнату. Но вскоре оттуда раздался громкий, натренированный крик: — Ю-юр! Маме позвони, скажи, что мы дома и ужин готовим!
