него, как дубина.
После чего мальчик пересчитал деньги в кошельке — тысяча триста двадцать три рубля и сорок копеек — положил кошелёк в карман джинсов, подхватил рюкзак, обулся…
Всё это было похоже на странный сон, чёткий и кристально-ясный, словно Лесь был каким-то автоматом, выполняющим длинный список дел. Вздохнул, надел куртку и вышел из квартиры, заперев дверь на оба ключа. Позвонил соседке, прислушиваясь к происходящему на первом этаже — пока было тихо.
Вера Семёновна открыла почти сразу.
- Ой, что-то ты рано сегодня, Лёшенька! Ну, заходи, я как раз суп на плиту поставила…
Лесь, терпеть не могущий обращение 'Лёша', мотнул головой:
- Не, Вера Семённа, я не буду.
- Что случилось? — сразу же почувствовала неладное пожилая женщина.
- Ювенальщики случились. За мной в школу пришли, а я сбежал. Сейчас они и сюда придут, только вы им не говорите, что я приходил. Утром, мол, в школу ушёл — и всё, больше не видели.
Потом Лесь немного поколебался, но снял ключ от почтового ящика с кольца брелка-самолётика, на котором у него все ключи висели, и вручил соседке. Всё равно ящик он неделю назад 'немножко сломал', и запор там поворачивался любым ключом.
- Вот. Будут письма приходить — вы откладывайте, я потом заглянул, заберу. Или пусть дядя Игорь берёт — ну, вы сами там решите. А я пошёл.
Дядя Игорь был серьёзным мужиком лет под сорок, спокойный, со всеми приветливый, работал в ближайшем универмаге охранником, а с Лесем пересекался только изредка — Лесь поднимался по лестнице, а дядя Игорь курил на площадке. Причём окурки он складывал в особую банку, которую уносил с собой и выкидывал. А если кто-то из молодёжи мусорил или шумел на лестничной клетке — дядя Игорь первым выходил 'мягко намекать'. После чего более жёсткого намёка обычно не требовалось…
Вообще говоря, письма Лесю с мамой не приходили — только газеты да рекламные листовки. Но Лесь верил, что однажды письмо придёт. Обязательно придёт.
Папа непременно узнает адрес и напишет, рано или поздно.
Он же кого угодно найти сумеет, у него работа ведь такая, а уж сына с женой и подавно…
Вера Семёновна начала что-то говорить, уговаривая, кажется, Леся всё-таки зайти пообедать, но мальчик её уже не слушал, бросил 'До свиданья!' и сбежал по ступенькам вниз. На лестничной клетке остановился, глядя на улицу, но там пока никого не было. Похоже, Марина Алексеевна нашла способ задержать ювенальщиков в школе…
Не теряя больше времени, Лесь выбежал из подъезда, огляделся и быстро, иногда даже сбиваясь на бег, зашагал в сторону Ленинского проспекта. Там на углу был магазинчик товаров для сотовых телефонов, где работал друг Леся, студент Василий, всегда готовый помочь, если только это было в его силах. А Лесю сейчас его помощь требовалась.
Папа ему давно рассказывал, что по сотовому можно вычислить местоположение человека. А ещё можно телефонные звонки подслушивать и узнавать, куда человек собирается идти. Поэтому Лесь достал свой старенький мобильник, выключил его, вытащил симку и аккумулятор. Убрал симку в один карман куртки, а мобильник — в другой.
Ему нужен новый телефон. А вернее — новая сим-карта, ведь именно по номеру можно вычислить человека…
В этом ему Василий помочь сможет. Он давно хвастался, что может раздобыть новую симку всего за час.
Лесем владела странная решительность. Он ни на секунду не сомневался, что с представителями ювенальной юстиции встречаться категорически нельзя, но при этом не испытывал ни малейшего страха. Спокойно, собранно прикидывал план действий: куда пойти, что сделать… Если бы кто-нибудь сказал сейчас Лесю, что никто не собирается на него 'охотиться', разыскивать его по телефону и вообще — искать, Лесь бы покрутил пальцем у виска и поскорее бы свалил подальше: ну а вдруг этот 'неверящий' как раз и позовёт ювенальщиков? Если бы кто-нибудь сказал сейчас Лесю, что те люди, что пришли за ним в школу, хотят ему только добра — Лесь бы только удивлённо покачал головой. Он доверял Алине Геннадьевне. И шестым чувством чуял, что если кто-то хочет забрать его от мамы, тайком — раз она не предупредила его — и силой… то, значит, от них надо бежать без оглядки.
И старательно путать следы, убегая…
Папа любил рассказывать о всяких хитростях — как заметить за собой слежку, как сбросить 'хвост'… Для него это была своего рода игра с сыном — а вот теперь эти игровые знания Лесю, похоже, понадобятся. Что же, Лесь справится, папу не подведёт!
'Вот увидишь, пап… — мальчик поднял голову к яркому майскому небу и сморгнул. — Ты можешь мной гордиться…'
… - О-пачки! Лёха! — Василий на мгновенье поднял взгляд от монитора и, продолжая одной рукой что-то набивать, вынул из уха наушник-затычку. — Как жизнь? Что взгляд такой чумовой? Случилось чего?
Лесь помялся, потом присел на табурет у прилавка и кинул на пол рюкзак:
- Да. Можешь мне раздобыть симку?
Василий удивлённо замер, зависнув рукой над клавиатурой. Вынул второй наушник, что с ним раньше никогда не бывало, и уставился на Леся — уже не отвлекаясь на компьютер.
- Э-э… Лёх, а теперь ещё раз, можно?
- Можно. Мне нужна симка. Чем скорее, тем лучше. И без вопросов, можно?
- А что случилось?
Лесь опустил взгляд, некоторое время молчал, потом встал, поднял рюкзак с пола и поплёлся к выходу. Ну что же, можно и без мобильного пожить…
В дверях он столкнулся с входящей женщиной, отстранился, споткнулся… Оказался вдруг на улице и спрыгнул через ступеньку на асфальт. Кристальная ясность в голове исчезла, сменившись тоской и желанием поехать к маме. Закрыть глаза и сделать вид, что ничего не случилось.
Лесь вскинул лямку рюкзак на плечо и побрёл в сторону трамвайной остановки.
- Простите, — раздался за спиной голос Василия, — разрешите пройти… Спасибо… Ой, простите…
Лесь обернулся и увидел, что Василий торопливо шагает к нему, рассекая встречный поток прохожих. Оба наушника болтаются на груди в такт шагам длинноногого студента.
Мальчик остановился и стал ждать. Через пять шагов Василий его нагнал и положил руку на плечо:
- Ну чего случилось? — повторил студент вопрос, заглядывая другу в глаза.
Лесь дёрнул головой, завешивая глаза чёлкой.
- Неважно.
- Важно, Лёха. Я друзей в беде не бросаю.
Лесь промолчал. Василий крепко взял его за руку и потянул в сторону заборчика. Толкнул, чтобы мальчик сел и опустился рядом, вытягивая ноги. Некоторое время помолчав, Василий достал из кармана куртки мятую пачку сигарет, взял одну в рот и протянул пачку Лесю:
- Будешь?
Лесь всё так же молча кивнул и взял красную 'L&M' — других сигарет у Василия не водилось, это было определяющим в студенте, наравне с постоянными наушниками в ушах. Правда, сейчас наушники свисали с шеи дохлыми макаронинами, и в них что-то чуть слышно шипело и гремело.
Прикурив и дав прикурить Лесю, Василий глубоко затянулся и поглядел на друга, безмолвно ожидая рассказа.
Мальчик осторожно выдохнул дым, давя мысль о том, что папа курить запрещал. Да и не каждый же день он курит, а сейчас — сейчас можно… Говорят — никотин успокаивает.
И, видимо, говорят правду — а может, спокойствие к Лесю вернулось оттого, что рядом сидит друг, которому всё можно рассказать:
- Мама на сохранении лежит.
- Ты рассказывал.
