отскочило в бок и немного вперёд и изо всей силы ударилось в кирпичный забор, отразилось от него и помчалось на противоположную сторону улицы и тоже немножко вперёд. И там ударилось о тамошний кирпичный забор, отразилось от него и… Так, ударяясь то туда, то сюда, оно медленно приближалось ко мне. Я стоял со своим велосипедом, готовясь увернуться от него, но уворачиваться не пришлось – в нескольких метрах от меня оно запрыгало и упало. Водитель и его пассажир сидели в машине, бледные, и смотрели на происходящее. Не знаю, о чём они думали – я человек не любопытный. Сел и поехал дальше.
А в другой раз я, неудачно перескакивая через железнодорожные рельсы, упал вместе с велосипедом. Сзади меня дико взвизгнул самосвал, я встал – велосипед был совершенно целенький – и опять же поехал дальше.
Так я и ездил, пока на этой кошмарной улице не стали происходить неприятности.
В одном месте, где забор прерывался воротами, тамошние сторожа стали прикармливать бездомных собак. И эти бездомные собаки, чтобы показать, как они исправно служат своим новым хозяевам, стали бросаться на проезжий транспорт. Особенно на велосипедистов. Пока их было пять-шесть, я уворачивался от них и мчался дальше. Но стая росла, и однажды, когда они на меня напали и укусили одновременно за обе ноги, я остановился и стал отбиваться от них. Тогда же я насчитал их не меньше двадцать штук. Помнится, я подобрал тогда половинку кирпича и запустил ею в убегающую собаку – ту самую, что меня укусила. Кирпич угодил в бордюр, но потом чудесным образом отскочил, догнал ту самую собаку и попал ей прямо по затылку. От удара она жалобно взвыла. Меня всегда поражало то, как они от яростного рычания переходят к жалобному визгу, когда получают то, что заслуживают.
Потом я понял, что их раздражает вид едущего велосипедиста. И, чтобы больше не искушать судьбу, останавливался и проходил пешком мимо тех ворот. Собаки меня и не трогали. Потом я ехал дальше. Впереди, через километр, были другие точно такие же ворота с точно таким же собачьим кошмаром. И там я поступал точно так же, и они меня тоже не трогали.
Когда количество собак там и там достигло двадцати, я ужаснулся. Но когда и это количество удвоилось, я понял, что даже и пешком лучше не проходить мимо этих сволочей. Надо просто не ездить больше по этой улице. И забыть про неё. Так я и хотел было поступить, но тут случилось однажды так, что надо было срочно ехать и ехать поздно вечером. К этому времени на этой улице проложили абсолютно новенький асфальт, и я надеялся, что по гладкой дороге я проскочу под покровом темноты мимо одних ворот и других, и собаки меня не сумеют атаковать.
И я поехал.
Приближаясь к первым воротам, я развил бешеную скорость – это на самой маленькой звёздочке, на которой тринадцать зубцов – и промчался мимо них со скоростью ветра. Те поняли, что я их обманул, и кинулись вдогонку за мною. Все сорок, а может быть, и пятьдесят – к тому времени их могло стать только больше. Я не сомневался, что они вскоре отстанут от меня, но они пришли в такую ярость, что не собирались отставать от меня.
Между тем, приближались вторые ворота, из-за которых на меня должно было выскочить такое же количество собак. Теперь уже нечего было и думать о том, чтобы пройти втихаря мимо тех ворот пешком. А уже потом сесть и спокойно поехать.
И я помчался, так сказать, навстречу судьбе.
А между теми новыми собаками уже успела распространиться страшная весть: на нашу территорию стремительно движутся чужие собаки! Эта весть очень взволновала новых собак, и они выскочили в полном составе на дорогу.
Я ожидал, что на меня стразу кинется две своры разъярённых зверей, но я ошибся: эти новые собаки на меня даже не обратили внимания. Я промчался мимо них, и никто из них не погнался за мною…
Уже потом я сообразил: можно было отъехать в сторонку и полюбоваться интересным зрелищем, но тогда я до этого не додумался. И тут за спиною я услышал что-то страшное: обе стаи яростно схватились. Свирепое рычание перемежалось жалобным визгом…
Времени было – без пятнадцати одиннадцать. Скоро я оказался там, где мне нужно было быть. Это было не очень далеко от того места – через парк, и там, в глубине, была подстанция, где я дежурил в ночную смену. Моя смена начиналась в двадцать три часа. Я вышел на порог подышать свежим летним воздухом – тогда как раз цвела белая акация – и с изумлением услышал, что собачий бой всё ещё продолжается. Всё те же рычания вперемежку с жалобными визгами.
Потом я вышел на улицу в полдвенадцатого ночи – бой, судя по звукам, продолжался.
Вышел в двадцать четыре – звуки всё те же.
Вышел в час ночи – бой продолжался.
Наконец в час-тридцать звуки стали ослабевать…
Наутро я подумал, что неплохо было бы посмотреть на следы, оставшиеся от той схватки, чтобы оценить её масштаб. Но у меня не хватило нервов, и я поехал другим путём.
Да, и к чему же я эту историю рассказал? Сейчас бы сказать: мораль сей басни такова… Но я промолчу. Кто захочет, тот и сам выведет нужную мораль из этой истории.
СЛУЧАЙ В ГОРАХ.
История в манере Эдгара По
Я живу в предгорьях Северного Кавказа, и моим любимым занятием всегда было совершать прогулки по горам.
Однажды утром я вышел на прогулку, но в горы лезть не собирался, а прохаживался по плоской местности, имея в виду и кое-какие практические цели: нужно было посмотреть расписание работы одного учреждения. Туда можно было на чём-нибудь доехать, но я решил, что пройтись пешком по тёплой весенней погоде пару километров – это как раз и будет прогулкой.
Я неспешным шагом прогуливался в нужном направлении, и думал о чём-то своём – уже и не помню о чём, но точно помню вот что: о пустяках. Это было что-то житейское, повседневное, мирное и скучное.
Очень скучное!
Внезапно я почувствовал какой-то странный сбой в своих мыслях. У меня вдруг появилось желание не идти туда, куда я хотел, а, вместо этого пойти в горы…
Я отогнал от себя эту нелепую мысль и продолжил прерванные размышления.
Между тем, мысль в моей голове странным образом повторилась: я должен пойти в горы! Я непременно должен пойти в горы!..
Я сам себе возразил, что при всей моей любви к горам, мне там делать сейчас нечего, и я туда, стало быть, и не пойду.
Мысль повторилась, но она была уже конкретнее: я должен пойти не просто в горы, а в определённое известное мне место!
Я отогнал эту настойчивую и непонятную мысль и продолжил прогулку.
Некоторое время спустя я понял вдруг, что ни о чём другом я думать не могу, кроме как о том, что я непременно должен буду пойти именно в это место в горах и непременно побывать там! Это была тупиковая часть узкого и очень глубокого каменистого ущелья, куда был только один вход. Там всегда было темно и сыро, и солнечные лучи туда почти не попадали даже в самый яркий солнечный день.
Я подумал тогда же: «Зачем же я туда пойду, если мне туда идти не нужно и не хочется, и у меня есть и другие дела, хотя, конечно, и совсем не срочные… И эти дела могут подождать… Но – почему бы не пойти?.. Да, я, пожалуй, пойду!»
И тотчас же у меня в голове возникла новая мысль: «Идти туда не нужно ни в коем случае! Мысль о том, что я должен пойти именно туда – мне кто-то навязывает со стороны, и этот кто-то не желает мне добра».
Я страшно удивился своим фантазиям: никогда ничего подобного у меня в жизни не было, а тут вдруг возникают какие-то мысли. Причём это не был чей-то голос: «Пойди туда и сделай то!» Это были мои собственные мысли. Стало быть, это всё исходило от меня самого и было плодом моих же собственных
