ты сын своих родителей? Что ты собой представляешь? Что в тебе есть, кроме крови?' Рагнар не знал, что ему ответить на пришедшую в голову жестокую истину. Однако, если бы он догадался задать этот вопрос хоть тому же Патрику Доггерти, тот бы очень обрадовался. Хотя бы тому, что сын его командира в свои десять до такого додумался. Он бы несомненно обрадовался. И, быть может, отвесил еще один подзатыльник собственному сыну. А тот, в конце концов, не вытерпел бы и побил своего будущего лорда. Что ж, Рагнар все равно не догадался спросить.
Северная башня подчинилась с теми же оговорками, что и Патрик Доггерти. Ну, так и что с того? Очень ему нужно всякие глупости приказывать. Зато если случится настоящая беда…
Он уже спускался по лестнице, когда услышал шепот часовых.
— Во дает, ребята! — сказал старший смены. — А ведь десять лет всего…
— Это в нем гномья кровь играет, — добавил кто-то из часовых. — Гномы — ребята такие… ответственные — жуть.
— Просто у них у всех шило в заднице, — промолвил еще кто-то. — Взять хоть мою жену… пять раз дом перестраивали! Так нет же, ей все неймется! Опять перестраивать затеяла! Вот и в нем это же самое… играет…
— Ну так подыграем ему, от нас не убудет, — решил старший смены.
И Рагнар едва не бросился обратно. Наверх.
'Они его обманули!'
'Измена!'
'Стоять, Рагнар, стоять!!!'
'Точней, не стоять, а идти. Вниз. Не то они поймут, что ты их подслушивал'.
'Никто тебя, дурака, не обманывал. Они просто не поверили, что ты всерьез. Решили, что ты играешь. Как вчера это делал. Как позавчера. Они ведь не в курсе, что уже сегодня. Откуда им знать, что ты уже другой? Им просто не хотелось тебя огорчать попусту. Вот и все. Так и что в этом плохого? Они согласны подчиняться понарошку? В шутку? Ладно, пусть так. У них действительно нет никаких оснований мне верить'.
Рагнар решительно покинул Северную Башню. И направился в Южную.
— Ну, ясное дело, — кивнул Эрнст Хумперфенкель. Он оторвался от каких-то хитрых расчетов, коими был исчеркан здоровенный бумажный лист, и посмотрел на Рагнара с удивлением. — Неужели ты решил, что я в этом сомневаюсь?
Рагнар посмотрел на Хумперфенкеля с не меньшим удивлением. Он обошел уже почти весь остров и был весьма обескуражен тем, как большинство жителей принимали известие о том, что на эти два дня он является их лорд-протектором.
Мирное население оказалось куда хуже воинов. Никто, конечно, не отказался считать его своим лордом. Но и всерьез его почти никто не принял. 'Да-да, разумеется, ты наш лорд, никто в этом не сомневается. А теперь беги играй! А то работать мешаешь…' И так раз за разом. Немного утешило лишь отсутствие сладкого на обед и две порции жаркого, присланные вместо него. Если, конечно, отсутствие сладкого можно всерьез считать утешением. Особенно когда тебе всего лишь десять. Обидно — идешь на такие жертвы, а тебя все равно всерьез не воспринимают.
Впрочем, лорд не имеет права на обиду. Если его не принимают всерьез, значит, он где-то ошибся, что-то сделал не так. Значит, нужно понять, где совершена ошибка, и поторопиться ее поправить.
Заявление Хумперфенкеля было как бальзам на рану.
— Разумеется, ты — мой лорд, а как же может быть иначе? — сказал он.
— Остальным почему-то так не кажется, — против воли вырвалось у Рагнара. — Им кажется, что я еще маленький. Они даже не спорят. Они просто не принимают меня всерьез.
— Им кажется, что ты еще маленький, — повторил Эрнст Хумперфенкель. И коснулся мастерского обруча с тремя насечками. — Со мной, знаешь ли, было то же самое. Им казалось, что я еще маленький. Они просто не принимали меня всерьез. Если бы не твоя мама, я бы до сих пор не имел мастерского ранга. Но, видишь ли… я бы все равно делал то, что я делаю. Мастерство ведь не заключено в этом самом обруче, хотя иметь его и приятно. Мастерство — это то, что ты есть сам. Так что нет никакой разницы, принимают тебя всерьез или нет, ты просто делаешь свое дело. То, ради которого на белый свет родился. Делаешь — и все. А что они там скажут или подумают… какая, в сущности, разница? Ты — лорд не потому, что родился у своих папы с мамой, ты лорд, потому что ощущаешь себя таковым. И ты будешь действовать как лорд вне зависимости от того, кто и что о тебе скажет или подумает. Даже вне зависимости от того, что об этом думаешь ты сам.
— Вот так, да? — завороженно промолвил Рагнар.
— Вот так, мой лорд, — ответил Эрнст Хумперфенкель. — А теперь посмотри лучше, какую штуку я придумал…
Одним движением он сдернул полотно с рабочего стола. На столе лежали два толстых деревянных бруска. Их пересекали металлические пластины разной длины и ширины.
— Ой! Что это? — спросил Рагнар, который никогда ничего подобного не видел.
— Колокола! — гордо поведал Эрнст Хумперфенкель. — Кроме тебя, пока только Жаннет видела. И слышала, конечно…
— Какие же это колокола? — удивленно поинтересовался Рагнар. — Колокола совсем другие. Вот хоть наш церковный колокол взять…
— Так в том-то все и дело, — широко улыбнулся мастер. — Наш церковный колокол… Слушал я его, слушал и подумал: а что, если научить его издавать разные звуки? Ну, чтоб он, к примеру, сам мог мессу выпевать, а не только созывать на нее. А то — ну что это такое, все 'бум' да 'бум'?
— Чтобы колокол сам пел? Да еще и мессу? — потрясенно прошептал Рагнар.
— Жаннет тоже сперва не поверила, — улыбнулся Эрнст Хумперфенкель. — Она даже не хотела верить, что эти железяки способны звучать. Дребезжанье и звяканье, говорит, получится.
— Я тоже не верю, — кивнул Рагнар, во все глаза глядя на Эрнста, зная, что тот, как всегда, сейчас совершит чудо и проклятые железяки каким-то образом запоют. С Хумперфенкелем ведь всегда так. Его заявлениям просто невозможно поверить, пока все не увидишь своими глазами. А некоторые не верят и после. Видят — и все равно не верят.
— И правильно делаешь, что не веришь, — сказал Эрнст Хумперфенкель. — Зачем верить, если послушать можно? В конце концов, колокола для того и создаются, чтобы петь.
Он взял со стола два маленьких блестящих металлических молоточка и ударил по странным железякам. И железяки запели. Ох, как они запели!
Пронзительно! Завораживающе! И вместе с тем весело.
— Это как если бы у колоколов случился праздник и они бы плясали! — восторженно выдохнул Рагнар, когда музыка оборвалась.
— Наверное, — улыбнулся Эрнст Хумперфенкель.
— Но это не месса, — добавил Рагнар.
— Разумеется, нет, — кивнул создатель чудесных плоских колоколов, которые умели петь. — Эту песенку я сам придумал. А месса… разве ж можно ее когда попало играть? Да и вообще надо все это дело священнику показать. Вдруг он скажет, что нельзя?
— Как это нельзя? — возмутился Рагнар. — Такая здоровская музыка!
— Так музыку у нас никто и не отнимает, — ответил Эрнст Хумперфенкель. — А вот можно ли на этом играть в церкви, да еще и мессу — этого мы сами решить не можем. Даже ты не можешь, хоть и лорд. Это дело церкви, знаешь ли.
— Верно, — кивнул Рагнар. — Действительно, спроси у священника. Пусть он скажет. А пока… сыграй еще что-нибудь.
— Я тут попытался подобрать гномскую плясовую, — промолвил Эрнст Хумперфенкель. — Вот и послушай, что вышло…
— Странные мне сегодня какие-то ученики достались, — проворчал гном-кузнец Готлиб своей жене из людей.