В клуб Нину пропустили, стоило показать смятый флаер и слабо пролепетать: «Я с ним. Я к нему». Охранник, конечно, поусмехался, но в сторону отошел. Нина оставила в гардеробе свой куцый плащ, бочком прокралась в зал, заняла место у стены. Огляделась. Мерлинка, по всей видимости, ещё нет.
Сам клуб оказался именно таким, каким она себе его представляла: пафосным и с такими ценами, что похолодело в желудке. Нина заказала чай и хлебные палочки.
В полумраке постоянно происходило какое-то движение. Нина вгляделась — тут же отвела взгляд. Неподалеку от её столика танцевали две девушки, непристойно прижимаясь друг к другу. Вообще в клубе, насколько она могла судить, все держались небольшими группками: по три-четыре человека, чаще парами.
Вскоре Нина поняла, что ей интересуются. Но стоило так подумать, как за её столик села рыжая девица.
— Кого-то ожидаешь? — Она подперла голову белоснежными руками и уставилась на Нину зелеными, как у кошки, глазами.
— Я… да вот… Мерлинка…
— Слышишь, Карл! — девица повернулась и крикнула в темноту клуба. — Она ждет Мерлинка!
— Француза? — отозвался мужской голос; из полумрака материализовался его обладатель — невысокий неприятный тип в очках, с маленькой темной бородкой. — Так его нет! Он может вообще не прийти. — Сел рядом. — А вот мы бы составили тебе компанию. Ты же не против?
Нина испугалась.
— Меня зовут Кира, — сказала девица, — его Карл. А тебя?
— Нина.
— Красивое имя.
Кира пододвинулась к ней вплотную, а Карл, развалившись на своем стуле, с усмешкой наблюдал за ними.
— Ты такая чистая, без метки. — Дыхание девицы коснулось щеки молодой женщины. — Зачем нам ждать Мерлинка?
— Я пойду.
— Не стоит уходить так рано! Ещё не произошло ничего интересного.
Кира сжала ладонь Нины, и от этого прикосновения тело молодой женщины начало наливаться тяжестью.
— Отпустите меня…
— Не бойся! — Кира облизнула губы. — Это совсем не больно, а очень даже приятно.
Она начала расстегивать платье на груди Нины. Пальцы девицы оказались ледяными. Нина попыталась дернуться — не смогла. Она даже вскрикнуть теперь не могла, разве что слабо пискнуть! Испуганно зашарила глазами по клубу, и её взгляд споткнулся… Она увидела, что та самая пара девушек, которых поначалу так смутилась… они делали то, что повергло Нину в ледяной ужас.
Одна девушка была полностью обнажена по пояс, голову запрокинута. Вторая, крепко прижав к себе подругу, целовала её между грудей. По животу первой девушки внезапно пробежала красная струйка, вторая присела, подхватила языком сбежавшие капли, после обернулась и улыбнулась Нине ярко-красным ртом.
— Тебе нравится то, что ты видишь? — спросила Кира. Она широко улыбнулась, демонстрируя вытянувшиеся клыки.
В клубе никто не обращал внимания на танцующих девушек. Почему? Нина повернула голову — оказалось, что многие заняты тем же самым.
— Вы — вампиры? — Нина закричала, если бы смогла.
Кира рассмеялась.
— Помогите… — слабо простонала Нина — это была всё, на что хватило сил. — Помогите…
Кира села ей на колени, обхватила руками и уже прижалась ртом к груди, как вдруг отпрянула.
У столика стоял таинственный незнакомец Нины.
Мерлинк.
IV
— Das Problem muss man so bald wie moglich losen. (нем. Проблему нужно решить как можно скорее).
— Ich verstehe. (нем. Я понимаю).
— Aber wenn du sie nicht willst, so kannst du sie uns zuruckgeben. (нем. Но если ты не хочешь её, то можешь отдать нам).
— Sag Karl, dass Alles in Ordnung wird. (нем. Передай Карлу, что всё будет в порядке)
Дверь захлопнулась.
Покрывало под ней было гладким — это хорошо. Нина напряглась, потянулась в сторону, к краю кровати — каждое движение по-прежнему стоило неимоверных усилий, как долго это продлится, неизвестно. Наконец, она доползла до края. Зажмурилась и вместе с покрывалом упала на пол.
Прислушалась.
Тишина.
Нина усиленно заработала плечами, выбралась из-под покрывала, поползла к двери.
— Куда собралась?
Нина не ответила. Утроила усердие, но, увы, скорость её от этого не увеличилась.
Вампир склонился над ней.
— Ты не выйдешь отсюда живой. Всё ещё торопишься?
Нина заплакала:
— Отпустите меня! Я никому ничего не скажу!
— Мне жаль.
Он выпрямился, подошел к окну. Нина прикусила губу: кого она пытается разжалобить, вампира!
— Зачем ты вообще пришла?
— Из-за Феррано.
— Что?
— Из-за картин, — пояснила Нина. Ей захотелось соврать, но не стала. Сказала: — Его картины — это единственное, что имеет смысл.
Вампир подошел к ней, опустился на колени.
— Почему?
— Потому что в них есть красота!
«Как странно, — подумала Нина. — Я лежу на полу незнакомой квартиры, наполовину обездвижена, а рядом со мной — вампир. Самый настоящий, не из фильма ужасов! И мы говорим о Феррано. Разве я так себе всё представляла?»
— Красота жизни! — продолжила Нина. — Во всём! В радости, труде, болезни и смерти…
«Жизнь прекрасна даже в смерти, — вдруг поняла она. — Вот что хотел сказать Феррано своей последней картиной».
— Даже в смерти?
— Да! «Портрет мертвой женщины»… Феррано вдруг перестал рисовать, словно в нем что-то оборвалось. И тут, после длительного перерыва, появляется эта картина. Смерть! Он не рисовал трагедий, потому что не видел их — он был знатен, богат и, по всей видимости, красив. Но он понял… сумел понять,
