от проказы.
Катя метала громы и молнии, которые немедленно достигли всех служебных помещений банка. Операторы, экономисты бросились к столам, выметая из ящиков все лишнее, стирая пыль с принтеров, настольных ламп, компьютеров…
По дороге я получил дополнительные сведения о сидевших накануне в «Бизнес-клубе». Ничего особенного в них не было. Установщик, приезжавший вслед за Пастором на Россошанку, характеризовал его с уже известной мне стороны:
— Пользуется успехом у женщин. Соседи видели с весьма известными актрисами… — Далее последовали три-четыре фамилии, бывшие одно время на слуху. — Но чаще это просто профессиональные проститутки, состоящие на учете…
Мои сведения об О'Брайене обогатились подробностями биографии:
— Дед прибыл из Ирландии, принял православие…
Как в большинстве тбилисских родов, в О'Брайене было намешано по десяти кровей: ирландская, русская, грузинская, армянская, еврейская…
Окунь не только был президентом «Алькада», он значился учредителем ряда фирм. В том числе посреднической, которая специализировалась на вывозе контейнеров, — «Колеса» — «Экологический продукт». Мы вспоминали ее с начальником розыска при Павелецком вокзале Николаевым… Теперь я получил тому подтверждение.
О Ламме я кое-что уже знал от лифтерши дома, где он жил. Герой «Крестного отца» — адвокат гангстерского дома Карлсоне Том Хейган был, несомненно, более симпатичен. Во всяком случае, внешне.
Встреча крупного банковского мафиози уровня О'Брайена с уголовниками типа Окуня и Пастора не была «междусобойчиком» коллег или сабантуем в узком дружеском кругу.
Я категорически это отверг.
За столом в «Бизнес-клубе» в тот вечер сидели: первые лица, менеджеры «Алькада», глава частной адвокатской конторы, посредничавший между персоналом и фактическим хозяином фирмы, наконец, сам Хозяин, Отари О'Брайен, тот, кто в действительности получил двести миллионов кредита…
Встреча была деловой.
Обсуждалось что-то экстраординарное…
У Камала Салахетдинова было назначено совещание.
Я видел в окно, как припарковалась машина президента страховой компании, приехал Джамшит, затем крупные пайщики — члены совета директоров банка, кредитный комитет. Обсуждали создавшееся положение. Банк лишился единственной реальной силы, которая могла защитить нас физически, а также помочь вернуть кредит. С потерей крыши и расклад полностью менялся. В том, что «Алькад» нас к и н е т, и очень скоро, сомнений ни у кого не было. Банк не мог вступить в открытую борьбу. Не мог он и обратиться за помощью в правоохранительные органы, потому что сам был по уши в дерьме.
Джамшит пробыл в банке недолго. Банковский истеблишмент тоже вскоре начал разъезжаться.
Члены совета директоров приняли решение — искать компромисс с группировкой, разделавшейся с Женей Дашевским и Лобаном.
Победители, однако, пока не давали знать о себе. Выжидали.
Между тем прибыли заказанные мною сведения из третьего, наиболее засекреченного уровня информационного центра «Лайнса». Два пересланных мне документа были из совершенно конфиденциальных источников: справка регионального управления по борьбе с организованной преступностью и не подлежащее оглашению сообщение Национального центрального бюро Интерпола Бельгии… Обе бумаги были, как говорится, не для слабонервных. Узнай о них О'Брайен, он бы поручил захватить их вместе с моей головой.
«По конфиденциальным данным, — значилось в справке РУОП, — ТОО „Алькад“ является мафиозной структурой, находящейся в конфликте с криминальными формированиями, находящимися в Бельгии. Фактический владелец фирмы О'Брайен является членом русско-грузинско-еврейской мафии, а также замешан в отмывании денег…»
Дальше шли сведения оперативного характера на О'Брайена, включавшие среди прочего местонахождение жены и двоих детей, проживавших в Антверпене, в Бельгии. С женой авторитет формально оформил развод…
Пастор, работавший представителем очередной фирмы «Экологический продукт» за границей, в свое время письменно запросил О'Брайена направить в Бельгию вооруженных людей. В просьбе ему было отказано, в результате чего он фиктивно отстранился от дел, уступив президентское место Окуню…
Документ Национального центрального бюро Интерпола Бельгии содержал, собственно, почти те же сведения.
«Г-н О'Брайен, Отари, удостоверение личности NAY 193215, проживал по адресу: 2018 Antwerpen Pelikaanstraat 11/С23*, проходит по криминальным учетам Бельгии по делу об изъятии фальшивых банкнот достоинством 100 американских долларов. В настоящее время, по имеющимся сообщениям, находится в Москве…»
На обеих бумагах стоял штамп:
«Данные сведения предоставлены ассоциацией „Лайнс“ на условиях заключенного контракта и не подлежат огласке».
Неожиданно для себя я превращался в наиболее опасного для О'Брайена обладателя компрометирующей его самого и его окружение информации.
Председатель совета директоров банка хотел меня видеть. Я поднялся к нему.
Кабинет был меблирован в соответствии со вкусами главы банка. Паркет скрывало ворсистое синтетическое покрытие. Оно несло вошедшего, словно на воздушной подушке. Ноги шли сами.
Прямой, как палка, Камал Салахетдинов сидел за столом рядом с тяжелым сейфом, в котором было от силы три-четыре бумаги. Напротив, на тумбочке, работал телевизор, который он никогда не выключал. По одному из каналов передавали соревнования японских борцов сумо — самых тяжелых людей планеты. Ляжка каждого из них весила не меньше центнера. Схватки борцов длились не более нескольких мгновений.
Салахетдинов показал мне на стул, вперился в экран. Так молча мы просмотрели несколько боев.
Вызвал он меня, однако, не за этим. Он должен был выполнить весьма приятную церемонию. Камал вытащил из кармана пачку стодолларовых купюр:
—Держи!
Это были деньги для секьюрити и ментов, которых я привлек к охране ресторана во время проведения юбилея банка.
—Поблагодари каждого. Бойцы могут нам еще понадобиться. Ты понимаешь, о чем я…
Деньги были «грязные». Расписок не требовалось. По бухгалтерским проводкам операция не проходила.
Еще один толстяк-борец с округлым женским тазом появился на ковре…
— Посмотри. Это моя жена получила!..
Салахетдинов искал если не дружбы, то профессионального нейтралитета. Он подал отпечатанное на хорошей вощеной бумаге послание. Оно было адресовано персонально председателю совета директоров.
«Уважаемый г-н Камал Салахетдинов!
Милостивый государь, не будучи лично знакомыми с Вашей супругой, мы уверены, что она обладает необходимыми знаниями протокола и этикета. Тем не менее мы не сомневаемся, что участие в нашей программе «Workshop» пополнит ее познания, что будет оценено и Вами…»
— Интересно?
— Чрезвычайно.
Я мельком просмотрел текст.
Лучшие метрдотели Лондона собирались продемонстрировать супругам руководителей российского бизнеса классический стиль приема гостей — украшение столов для деловых завтраков, обедов, банкетов,
