самаго Альказара, мучаются люди.
Придя въ себя, дочь калифа посп?шно удалилась отъ страшной ст?ны уродливаго зданія. Скоро нашла она своихъ подругъ, р?звящихся вокругъ большого мраморнаго бассейна, невдалек? отъ террасы дворца.
Въ ту же ночь Саида мольбами, ласками и слезами выманила у старой Аиксы объясненіе тайны. Аикса созналась питомиц?, что потому никогда не водила ее въ нижнюю часть сада, что повелитель калифъ строго воспретилъ кому-либо ходить туда.
Подъ холмомъ, въ этомъ угрюмомъ зданіи, въ казематахъ и подвалахъ, заключены пл?нныя собаки Кастильцы и другіе христіане, люди зв?роподобные и лицомъ и нравомъ.
Когда ихъ забираютъ въ пл?нъ посл? какой-либо битвы, то сажаютъ тамъ и они умираютъ, обреченные на смерть голодомъ.
Аикса присов?товала питомиц? никогда бол?е не ходить близко къ ст?н? каземата, такъ какъ христіане порожденіе злого духа. Если кто-либо изъ нихъ увидитъ ее, поглядитъ на нее, то можетъ сглазить и сд?лать на всю жизнь несчастною.
III
Н?сколько дней, даже и ночей продумала Саида о нежданномъ открытіи. Наконецъ, однажды въ ясный полдень она точно также отдалилась незам?тно отъ своихъ подругъ и пошла къ роковой ст?н? съ р?шетчатыми окнами. Зд?сь долго боролась она сама съ собой, но наконецъ р?шилась, подошла къ самой ст?н? и заглянула чрезъ р?шетку одного изъ оконъ.
При яркомъ солнечномъ дн?, несмотря на тьму въ самомъ зданіи, Саида разгляд?ла на земляномъ полу подвала фигуру молодого челов?ка въ странномъ наряд?, не похожемъ на одежду правов?рныхъ.
Саида ожидала увид?ть н?что страшное и быть перепуганною, а вм?сто этого она увид?ла несказанно красивое бл?дное лицо, черные, какъ смоль, кудри, черные, красивые, но какъ бы потухающіе глаза.
Саида наклонилась къ самой р?шетк?. Лежащій узникъ увидалъ ее и кроткимъ, слабымъ взоромъ посмотр?лъ на нее. Онъ тихо, черезъ силу, произнесъ какія-то слова, но Саида не поняла ихъ. Она стояла, какъ потерянная. Она понимала лишь одно, что видъ этого страдальца узника не внушаетъ ей ни мал?йшаго страха, а чрезм?рную жалость. Даже бол?е того… Онъ ей милъ!
Узникъ произнесъ два слова, тихо простоналъ и закрылъ глаза.
— Что съ тобой? Что теб? нужно? произнесла Санда.
— Хл?ба… отв?тилъ узникъ на ея язык?. — Хл?ба… Я умираю…
Саида, не помыя себя, бросилась б?жать въ Альказаръ, и уже достигнувъ главной мраморной л?стннцы, спускавшейся изъ ея горницъ въ садъ, она сообразила, что ей предстоитъ самое мудреное д?ло, какое когда-либо было въ ея жизни.
Ей — дочери калифа — достать кусокъ хл?ба въ великол?пномъ Альказар? повелителя правов?рныхъ, было невозможно. У кого и зач?мъ спроситъ она хл?ба въ неурочный часъ? И какіе толки, какое недоум?ніе можетъ возбудить подобнаго рода желаніе съ ея стороны.
Разум?ется, обдумавъ все, Саида, обратилась за помощью къ той же Аикс?.
Старуха перепугалась страшно и объяснила, что питомица сама не знаетъ, что говоритъ и что хочетъ сд?лать. Пл?нные христіане должны безъ исключенія умирать голодомъ. Великій гр?хъ предъ Аллахомъ спасти хотя одного изъ нихъ. Если калифъ узнаетъ о такомъ д?яніи, то, несмотря на всю любовь свою къ дочери, онъ не помилуеть и ея. Что касается самой Аиксы, то, конечно, калифъ велитъ казнить ее.
Но вс? ув?ренія и клятвы старухи не привели ни къ чему. Саида умоляла объ одномъ: достать скор?й хл?ба и снести узнику.
Чрезъ н?сколько времени об? мавританки уже пробрались тайкомъ въ чащу сада, двигаясь къ каземату.
Приблизясь къ знакомому уже р?шетчатому окну, Саида окликнула узника. Онъ повернулъ къ ней бл?дное лицо, открылъ глаза, но не двинулся съ земляного пола. Саида просунула руку въ окно и бросила кусокъ хл?ба на землю.
Съ этого дня ежедневно въ сумерки, иногда вечеромъ, Саида отлравлялась тайкомъ въ нижнюю часть сада и несла всегда въ своемъ раззолоченномъ фартук? всякаго рода пищу и кувшинчикъ воды. Все къ тому же окну ходила она.
Узникъ подходилъ къ р?шетк?, просовывалъ руки. Онъ былъ уже не тотъ теперь. Онъ ожилъ. Лицо его не было уже такъ бл?дно и было еще красив?е. Взоръ былъ иной — не потухающій, а яркій.
Наконецъ, однажды старшій изъ придворныхъ калифа доложилъ повелителю, что взятые въ посл?дней битв? Кастильцы, рыцари и простые воины, вс? уже покончили свое существованіе и что казематъ вновь очищенъ, въ надежд?, что новая битва принесетъ новыхъ христіанскихъ собакъ. Но при этомъ придворный объявилъ, что одинъ рыцарь, самый главный изо вс?хъ взятыхъ, родственникъ Кастильскаго короля, живъ и даже здоровъ.
Абенъ-Серрахъ изумился, какое колдовство могло спасти отъ голодной смерти гяура-рыцаря.
Придворный заявилъ, что колдовства никакого н?тъ, а есть тайна. Тайна роковая и страшная, которую онъ не см?еть пов?дать. На строгое приказаніе калифа, онъ палъ ницъ предъ нимъ, отдавая свою голову правосудному повелителю, если окажется, что онъ лжетъ. Зат?мъ онъ пов?далъ калифу нев?роятное событіе.
Пл?ннаго рыцаря, обреченнаго на смерть, кормитъ ежедневно собственными руками сама дочь калифа, Саида. Каждыя сумерки, иногда вечеромъ, иногда очень поздно, близъ полуночи, она выходитъ изъ Альказара тайкомъ, въ темномъ од?яніи, и проноситъ въ фартук? пищу для узника. Зат?мъ они бес?дуютъ подолгу чрезъ окно и разстаются до сл?дующаго дня.
Калифъ вспыхнулъ гн?вомъ. Тотчасъ же приказалъ онъ взять докладчика и за клевету посадить въ тотъ же казематъ, обрекая его на ту же голодную смерть.
Повелитель правов?рныхъ не могъ пов?рить, чтобъ его любимица Саида могла взять на себя такой страшный гр?хъ предъ Аллахомъ, такое преступленіе противъ законовъ.
Однако Абенъ-Серрахъ провелъ тревожную ночь, и почти не ложился спать. На сл?дующій день онъ не допустилъ къ себ? никого, не занимался д?лами, а бродилъ по внутреннему дворику Альказара, гд? били серебристые фонтаны изъ мраморныхъ львиныхъ головъ.
IV
Въ сумерки калифъ, ник?мъ не зам?ченный, вышелъ изъ Альказара, прошелъ весь садъ и спрятался въ чащ? кустовъ, неподалеку отъ каземата. Наступила ночь, и среди полумглы онъ увид?лъ идущую по дорожк? женскую фигуру въ темномъ од?яніи.
Сердце дрогнуло у калифа. Это была его дочь, его Саида, его единственное сокровище въ мір?. И онъ обреченъ вид?ть ее преступающею запов?ди Аллаха, законы калифата.
Абенъ-Серрахъ поднялся, вышелъ изъ чащи и сталъ на дорожк?, по которой робкою походкой двигалась Саида.
Черезъ мгновеніе отецъ и дочь встр?тились. Калифъ поднялъ руку и, казалось, этимъ молчаливымъ движеніемъ поразилъ д?вушку въ самое сердце.
Саида остановилась, опустила голову и стояла какъ обреченная на смерть. Она понимала, что предъ ней теперь стоитъ не отецъ, а стоитъ калифъ.
— Куда ты идешь? произнесъ, наконецъ, Абенъ-Серрахъ.
И лишь черезъ мгновеніе слабый голосъ, въ которомъ онъ едва узналъ голосъ дочери, отв?чалъ:
— Гуляю…
— А что у тебя въ фартук??..
