Абенъ-Серрахъ съ отчаянія, очевидно, потерялъ разсудокъ. Такъ отнеслися бы къ нему его подданные, еслибъ знали что съ нимъ произошло.
Калифъ, бес?дуя со слабою умирающею дочерью, не только пов?рилъ чуду, совершившемуся на ихъ глазахъ, но, повелитель правов?рныхъ мусульманъ началъ в?рить, что чудо это было чудомъ не Аллаха, а чудомъ христіанскаго Бога. И въ горькомъ отчаяніи калифъ сказалъ дочери:
— Я молился страстно за тебя Аллаху! А ты все-таки умираешь… Если такъ, то проси христіанскаго Бога спасти тебя и оставить на земл?, чтобы жить мн? на радость.
— Я готова… Да, я буду Его просить, отв?тила Саида. И въ первый разъ съ давнихъ поръ улыбнулась она.
Одновременно калифъ объявилъ во вс? пред?лы, что если выищется на св?т? врачъ какой бы ни было народности и религіи, который спасетъ Саиду, то онъ отдастъ ему тотчасъ же половину своего царства.
Народъ взволновался. Казалось, вс? врачи перебывали въ Альказар?, но при этомъ воззваніи нашлось еще много врачей. Явился одинъ врачъ съ африканскаго берега, явился одинъ Еврей, зат?мъ одинъ христіанинъ изъ Кастиліи. Но изъ нихъ тоже никто не помогъ.
Саида была уже едва жива, лежала безъ движенія, безъ словъ, и только ея красивые синіе глаза казались живьтми — еще въ нихъ только задержалась душа, отлетающая отъ т?ла.
VI
Однажды среди пламеннаго іюньскаго дня, когда все живое отъ челов?ка до нас?комаго пряталось отъ жгучихъ лучей солнца и задыхалось отъ раскаленнаго воздуха, вдругъ съ горизонта показалась темная полоса, и стала надвитаться и черн?ть. Это была грозовая туча.
Черезъ часъ все небо заволокло страшною непроницаемою тучей, которая повисла надъ всею окрестностью. Вдали гуд?ли раскаты грома и сверкала молнія. А надъ самою столицей калифата и надъ Альказаромъ стояла почти полночная тьма. Никогда еще такой страшной тьмы не наступало среди дня. При этомъ полное затишье воцарилось повсюду. Каждый листокъ на дерев?, казалось, ороб?лъ и притаился.
И среди этой тьмы и затишья вошелъ въ городъ и двинулся по одной изъ крайнихъ улицъ чудный челов?къ въ сн?жно-б?лой одежд? страннаго покроя. Простое б?лое покрывало окутывало т?ло и было перекинуто черезъ плечо. Сзади одежда эта слегка волочилась по земл?. Св?тлое лицо его, обнаженная голова съ русыми, длинными кудрями, разсыпанными но плечамъ, небольшая раздвоенная борода, и ясныя очи, отражающія какое-то сіяніе — все таинственно дивно было въ немъ.
Народъ, вид?вшій его, невольно сторонился, молча и боязливо жался къ ст?намъ домовъ и трепетно взиралъ на него. Онъ невидимыми шагами двигался по улиц? прямо къ Альказару, будто не шелъ, а тихо несся…
И вдругъ сплошную черную тучу прор?залъ яркій лучъ солнца и скользнулъ внизъ, но осв?тилъ только этого одного челов?ка. Онъ одинъ осл?пытельно сіяющій среди окрестной тьмы — былъ чудомъ. Ужасъ проникъ въ сердца и многіе не могли вынести его вида и падали ницъ.
Онъ поднялся, но не шагами, а тихо скользя по большой мраморной л?стниц? Альказара, миновалъ вс? горницы и безшумно явился около ложа, гд? была недвижно распростерта умирающая дочь калифа. Онъ приблизился къ ней, коснулся рукой ея головы и вымолвилъ:
— Встань и ходи!.. В?ра твоя спасла тебя…
Саида затрепетала, улыбнулась, ос?нила себя христіанскимъ знаменіемъ и поднялась съ ложа смерти, здоровая, цв?тущая какъ когда-то… Прежняя Саида, красавица и счастливица.
Обезум?вшій отъ восторженнаго счастья Абенъ-Серрахъ приблизился къ нев?домому чудному челов?ку и воскликнулъ:
— Кто ты, о дивный мужъ?!
— Я врачъ изъ Іудеи…
— Теб?, по об?ту моему, отдаю половину моего царства.
— Царство мое не отъ міра сего. Я посланъ Богомъ во славу Его исц?лить твою дочь.
И тою же невидимою тихою походкой вышелъ изъ Альказара и изъ города этотъ чудный челов?къ. И такъ же сопутствовалъ ему, идя надъ нимъ и осв?щая его сквозь черную тучу, — одинъ ярко сіяющій солнечный лучъ.
Саида осталась жить на св?т?, но калифъ все-таки потерялъ свою любимую дочь. Юная Мавританка посл? бес?ды съ отцомъ, которая осталась для вс?хъ тайною, покинула Альказаръ и калифатъ и исчезла безсл?дно.
Вскор? посл? этого въ столиц? калифата появился юный Мавръ, немного странно произносившій арабскія слова, якобы отъ прирожденнаго косноязычія. Онъ всячески старался проникнуть въ Альказаръ, хотя бы простымъ служителемъ, но разспрашивая обитателей, онъ узналъ одну в?сть. А когда узналъ ее, то упалъ безъ чувствъ на томъ м?ст?, гд? стоялъ.
Это былъ Алонзо рыцарь, который изъ-за страстной любви къ Мавританк? обучился арабскому языку и над?лъ одежду, которую прежде презиралъ.
Онъ пришелъ сюда съ т?мъ, чтобы во всемъ признаться самому калифу и, будучи самъ царственнаго происхожденія, просить руку и сердце его дочери.
За это онъ хот?лъ принести такую страшную жертву, о которой до той поры никто никогда не слыхалъ. Онъ р?шался перейти въ магометанство.
Изв?стіе, что красавица Мавританка уже не обитаетъ въ Альказар?, что она умерла и, какъ бы воскреснувъ вновь, исчезла съ лица земли, поразило рыцаря чутъ не на смерть.
Прошло много л?тъ. Въ Старой Кастиліи, въ дебряхъ Гвадарамскихъ горъ, появились дв? обители: мужская и женская. Он? были разд?лены между собой быстрымъ и грознымъ горнымъ потокомъ.
Игуменья женской обители была прекрасная юная магометанка, перешедшая въ в?ру Христову. Ея имя было — Марія. Игуненъ мужской обители былъ прежде отважнымъ рыцаремъ. Имя его теперь было — Іосифъ.
Но сердца и вс? помыслы Алонза и Саиды, умершихъ для міра, влекло къ горному потоку и за него.
1896
