– Дедушка, вы сторож? Мне срочно нужен Леша, – затараторила Варвара. – Он меня пригласил на сегодня, а добудиться не могу.
– Пригласил, говоришь? – ехидно хмыкнул дед. – Добудиться не можешь?
Его матушка вчера ночью примчалась, дом, гараж, все сараи обшарила, так даже не нашла кого будить.
– Его здесь, значит, нет?.. – уточнила Варвара.
– И не было. Уходи, откудова явилась.
Нет, стой, через калитку выпровожу.
Выводы я делала на бегу. Вчера Варвара упустила последнюю электричку, а сегодня не поленилась воспользоваться первой, чтобы встретиться с Лешей. Наверное, немало секретов он им с Зиной Красновой открыл, раз подруга любимой девушки так его опекала. Но смерть Зины кое-что изменила. Леша исчез, не поставив Линеву в известность. Или с ним тоже стряслась беда?
Мне надо опередить Варвару. Куда бы она ни направилась с городской платформы, домой переодеться непременно вернется. Амплитуда ее дальнейших метаний была невелика – я слышала, как она обзвонила вечером знакомых и; похоже, в городе следов Трофимова не обнаружила. Только бы не уличила меня в шпионаже. Врать нет смысла, придется выкладывать правду. Однако неясно, как отреагирует на это Линева. Не дай бог, если Трофимов окажется мертвым. Но тогда мое присутствие рядом с Варей будет неоценимым для Измайлова.
Мне пришлось попыхтеть, но не зря.
Когда я запрыгивала в вагон, медленно плетущаяся Варвара только-только замаячила на опушке. Когда она добралась до квартиры, я спала. Действительно спала после неожиданного приключения и тренировки.
Кофе мы пили вместе. Варя не обмолвилась о своей отлучке, но и не лгала, будто впервые в жизни провалялась в постели до девяти. Вечеринку она отказалась обсуждать, встав в позу благородства:
– Поля, если люди тебе про себя чего-то не сообщили, то я тем более воздержусь.
– Молодец, – похвалила я.
– На том и стою. Мне доверяют, – многозначительно сказала Линева и ушла на занятия.
«Аспирантская» судьбина забросила меня в служебный кабинет полковника Виктора Николаевича Измайлова, где он бранил своих ребят за нерадивость, недомыслие и вообще за все качества, определение которых начинались с «не».
Грозу, в общем-то, я переждала в коридоре, но стены для громовержца Вика – что бумага. Когда с распекаловки удрали все, кроме Балкова и Юрьева, я постучала и иллюминировала комнату широкой белозубой улыбкой:
– Доброе утро, как поживаете?
– Здравствуй, Поленька, сутки не виделись, – продемонстрировал умение считать Вик. – Поживаем мы не то чтобы очень. Поэтому твой глумливый оскал неуместен.
Глумливый оскал? Я душу вложила в улыбку. Я всепроникающее обаяние излучала.
– Это не глумливый оскал, а тик. При виде ваших постных физиономий возникает, не обессудьте.
– Поль, не ерничай, нам погано, – вступил в беседу Борис Юрьев.
– Но мы не с бодуна, – заверил Сергей Балков. – И очень тебе рады.
И Юрьев смеет называть Сережу мужланом, а Измайлов – тупицей? Теперь-то я точно знаю, что такое зависть к врожденной мужской галантности.
Мы расселись вокруг стола.
– Есть что-нибудь новенькое по Загорскому? – невинно спросила я.
– Покомандуй тут, покомандуй, у меня, наверное, плохо получается, – процедил полковник, но Балкову кивнуть соизволил.
– У трупа обнаружили паспорт, утерянный некогда настоящим Загорским в Волгограде. Непонятно, как он за столько лет не засветил недействительный документ, но факт. И ни в одной нашей картотеке дядька не значится. Кто он такой, выяснить не представляется возможным.
Сергей замолчал, пожал мощными плечами и по-детски надулся.
– Твоя очередь, Поля, – холодно прищурился Измайлов. – Ради чего ты меня и сына бросила? Я забыл.
Я собралась примирительно улыбнуться, но воздержалась. С чем, помимо глумливого оскала, ассоциировались у него сегодня движения моих губ, и предположить было страшно.
– Подробности свидания с живым-здоровым Вениамином Кузьмичом Загорским интересуют?
– Я тебе сказал, что меня интересует, – проворчал Измайлов.
– Я бросила вас, Виктор Николаевич, и малолетнего сына Всеволода в частности для того, чтобы повидаться с товарищем, которого знает в лицо Лилия Петровна Вешкова, находящаяся на государственной должности, и которого зовет папой выпускник средней школы Юрий Вениаминович Загорский – наркоман, снятый вышеозначенной Лилией Петровной с иглы. Вениамин Кузьмич завершил регистрацию общественной организации «Надежда». Юра помогает отцу и держит связь с Вешковой. Некоторая склонность Вениамина Кузьмича к морализаторству меня раздражает. Но ляпнуть ему: «За собственным ребенком нужно было лучше следить» – я не решусь никогда. Ибо наркомания – это…
– По-человечески общаться можешь? – перебил меня Вик.
