захода. В школьные каникулы соседка по коммуналке, в которой мы тогда обитали, зазвала меня к себе и попросила сделать укол ее мужу. Дядя Коля был из тех, кто подавался на Север за длинным рублем, пропивал целый таксопарк «Волг», но не привозил денег на единственный «Запорожец», возвращался в родные пенаты со множеством болезней и перед смертью, хорошо, успевал бы получить положенное туберкулезнику благоустроенное жилье. Тетя Клава вколоть супругу лекарство не могла по причине негнущихся большого и указательного пальцев. Представления не имея о том, что такое промедол, я полностью положилась на взрослых людей, выслушала теорию, нащупала прекрасную вену, воткнула шприц, оттянула кровь и, зажмурившись, влила в страждущего дядю Колю содержимое ампулы. В следующее мгновение он закатил глаза, откинулся на кровати и замер. «Ой, – заголосила я, – он умер». Тетя Клава воскликнула: «Нормалек, спасибо». И вытолкала меня. Я металась по своей комнате, ревела и успокоилась лишь через несколько часов, когда раздался характерный рык соседа:
– Клавка, гони за водкой!
«Итак, если у лже-Загорского сосуды были типа дяди Колиных, отправить его на тот свет удалось бы и ребенку», – подвела итоги я. К моему удивлению, это не приблизило «разгадку всех загадок».
– Отменное качество, не сваляются, – крикнул кто-то рядом. Я обнаружила себя перебирающей перчатки. Торговец изобретательно расхваливал товар, но и цену назначил на пять рублей больше, чем остальные. В целях восстановления справедливости, а отнюдь не экономии, я заторговалась:
– Отдайте за пятнадцать.
– Вы что, девушка, разве у других такое качество? – завелся хитрец.
Я отступила на шаг. Всегда была уверена, что затасканное выражение «поскользнуться на арбузной корке» к практике отношения не имеет. Имеет, елки.
Гладкая подошва ботинка заскользила, я потеряла равновесие, и тут кто-то из протискивающихся подтолкнул меня в спину. Продолжая говорить: «Уступите пятерку», я рухнула перед мужиком на колени. Он опешил, потом выскочил из-за прилавка и ринулся меня поднимать со словами:
– Миленькая, зачем же вы так, встаньте, пожалуйста. Я интеллигент, историк, здесь стою вынужденно. Не хватает вам на перчатки, берите за пятнадцать. Довели людей, на колени бросаются перед спекулянтами.
– Ты и есть спекулянт, – ядовито заметила какая-то женщина.
– Простите, я коробейник…
Зажимая рот, чтобы не расхохотаться, я понеслась прочь. Остановилась, достала сигареты и услышала:
– Что ты вытворяешь, детка. Уму непостижимо.
Я повернулась на звук всем вмиг отяжелевшим телом. Виктор Николаевич Измайлов закуривал слева.
– Возвращался в управление, увидел тебя, пошел следом, чтобы подвезти.
Я пыталась втолковать ему смысл недоразумения. Вик схватил меня за локоть и поволок к машине. Он тормознул возле ближайшей парикмахерской.
– Кого ждем? – осведомилась я. – Женщину, не путающую цирк с базаром?
– Сконцентрируйся на выходе, – усмехнулся полковник. Я беспрекословно подчинилась. Собиралась ничего не произносить, но не удержалась, затеребила Измайлова:
– Милый, во-он тот парень здорово смахивает на Борю Юрьева. Не вылитый, конечно, но копия приближена к оригиналу.
Жгучий брюнет с густыми усами направлялся к нам. Плюхнулся на заднее сиденье и поздоровался со мной.
– Борис? – обалдела я. – Тебя внедряют в гущу лиц кавказской национальности? Забрасывают в Чечню? Твоя новая пассия предпочитает броские тона шевелюры? Или ты тронулся?
– У Виктора Николаевича интересная задумка появилась, – важно сказал Юрьев.
– И чем ты лучше меня? – прошипела я Вику. – На ногах держишься, зато лейтенантов заставляешь перекрашиваться и усы наклеивать. Кошмар.
– Не дерзи, Поля. Ради тебя мытаримся, между прочим, – предупредил Измайлов.
– А на кой мне сдался перелицованный Боря?
– За тобой неделю присмотрит. Будет при Линевой. Видела она его раз, пребывала во взвинченном состоянии. Если даже ты признала Бориса его собственной копией, а не оригиналом, то вряд ли у Варвары большие шансы.
Тогда я прозрела. Они не «хи-хи» ловили. Они собирались вплотную заняться Варварой Линевой и иже с ней. Но кто – иже?
– Перед вами впору пасть на колени осознанно. Не мучьте, что случилось?
Но они отомстили мне за все мои выкрутасы. Выгнали из машины напротив подъезда, пожелали всяческих успехов и посулили деловой разговор через двадцать четыре часа.
– Стряпать не буду, пылесосить и стирать тоже, – пригрозила я. Измайлов не захлебывался слезами и не рвал на себе волосы. Подобной черствости я от него не ожидала. Совсем от рук отбился.
Нет, мужчины не поддаются воспитанию, только дрессировке. И курсы последней надо повторять, чтобы не дичали.
Варвара пришла в девять вечера вымотанная до крайности. Чувствовалась хватка полковника Измайлова.
– Почему так поздно? Пытали? – спросила я.
