Он отшучивался:
— Подбирают там, где валяются.
В конце концов меня его юмор утомил. Мы до рассвета тянули шампанское, танцевали, танцевали, тянули шампанское… Я стала валиться с ног. Муж отвел меня в каюту, но не успели мы раздеться, с палубы донесся отчаянный визг. Он пытался меня удержать, я вырвалась и остолбенела. Перепившиеся господа швыряли неперсидских княжон за борт прямо в вечерних нарядах и туфлях. Девчонки, барахтаясь, удерживались на воде, а потом неуклюже пускались за теплоходом вплавь. Команда в хохоте не уступала гостям. Муж, конечно, послабее Измайлова, но тоже изрядно намял мне бока, когда волок обратно.
— Эт-то что такое? — заорала я.
— Часть программы, — спокойно ответил он, будто люди мороженое ели.
— И как тебе удалось преодолеть искушение и не искупать меня в холодной воде?
— Поленька, ты бредишь? Кто же женам такие ванны устраивает? Они, законные, уже выполнили свой супружеский долг и почивают.
Только тут я прозрела.
— Эти… Которыми кидаются…
— Проститутки, детка. Трудятся.
— Но они же утонут.
— Нет. Во-первых, баксы — стимул к выживанию. Во-вторых, скоро спустят лодку, соберут, отпоят коньяком и приступят к заключительному акту. Поля, ты наивная до предела. До беспредела. Хотя… Для тебя шлюхи тоже женщины и люди. Начиталась про Соню Мармеладову.
— А не страдай я бессонницей, выполни свой супружеский долг и отрубись, ты бы принял участие в мероприятии?
— Нет, милая, — сказал он с сожалением. — Ты ведь, разбуди тебя шум, еще не умеешь поворачиваться к стенке, закрываться подушкой… Ты бы, наверное, к капитану побежала с воплем: «Погром на корабле»!
— Других уже натаскали в этой науке?
— Кроме тебя, женщины выскакивали на палубу?
— Да, университеты мне предстоят многотрудные. Боюсь, не потяну.
— Ладно, я обхожусь без проституток. Устроит?
Устроит, устроит, устроит… Что я тогда ему ответила? Кажется, да. А поутру мы завтракали в прежней компании, и девочки даже носами не шмыгали. И сыпали поговорками на английском.
— Смотри-ка, Поль, твоего охранника дорожники все еще мурыжат. Есть, есть между нами взаимодействие, — по-мальчишески хихикнул Вик.
— Вот-вот. А потом я должна верить в непорочного автоинспектора. А потом ты меня посылаешь сдавать экзамены на права вместе с группой.
— Для пользы же общего дела, — возмутился Измайлов моей черствостью.
— Что, экзамены в коллективе?
— И они тоже. Поля, женщина за рулем есть обезьяна с гранатой, это аксиома. Ты за рулем…
— Молчать, Измайлов.
Он ненадолго замолчал и привязался по мелочи:
— Ты почему мне не дала консервы выбрать? Я есть хочу.
— Проглот. Я тебе утку пожарила.
— Не смеши. Ты лежала пластом и упрашивала себя не волноваться перед налетом на порт.
— Я отрекламировала потолочное перекрытие, постирала твои рубашки и пожарила утку, — уперлась я в свои добродетели. — Кстати, белая рубашка сохнет отдельно от стольника из ее кармана. Он разорвался, я интенсивно терла.
— Золото, а не женщина.
— Платина, — огрызнулась я. — Зачем ты ко мне поднялся? Твоя духовка полна, не моя.
— Вино, Поленька…
— Две бутылки, тебе и мне поровну. Палач, у меня до сих пор легкие не расправились.
— Я вроде всегда так обнимаю.
А вот этакую наглость надо карать. За кого он меня принимает? Чтобы наслаждаться такими объятиями… В общем, водка и наркотики у нас не настолько дешевы.
— Вик, милый, — я сдернула парик, — ты спускайся к себе…
Теперь чулки снимаю, никуда не спешу:
— Откупори вино, прими душ, следом за ним удобную позу…
Что бы еще снять?
— Детка, это гениальная затея. Потом спустишься ты и…
Пиджак долой:
— Нет, полковник Измайлов, потом я позвоню вам. Секс по телефону, слыхивали о таком?
Если и слыхивал, то не практиковал. Он взял меня в охапку и отнес в свою квартиру. Напитал уткой. А после… Жалко, что фотографы из эротических журналов не ходят по домам. Обидно! Горько! Многое упускают. На двуспальной кровати Вика стоял поднос с кофейником и пепельницей. О, эти плавные текучие линии светлого фарфора, о, смущающая полупрозрачность тучного чешского стекла. По обе стороны от подноса возлежали в свободных позах мужчина и женщина. И ничего нового к сервировке не прибавляли, потому что разговаривали, разговаривали и разговаривали об убийствах. Время от времени мужчина что-то записывал в блокнот, блаженно затягивался сигаретным дымом и проникновенно ворковал:
— Ты вытеснила из моей угрюмой души Юрьева и Балкова. С ними так комфортно не поработаешь.
А женщина мурлыкала в ответ:
— Ты очень расширил мои представления о предназначении постели.
И они снова наперегонки возвращались к обсуждению преступлений.
— Поля, давай представим себе, что все совсем плохо.
— И представлять не надо, Вик.
— Итак, в субботу убили Лизу. Задушили и веревочку унесли с собой. Главный редактор был у нее первым. Они потрепались о перспективах газеты. Она сказала, что рассчитывает на тебя. Сосредоточься. Поля, ты заявляешь, что в утке много калорий. Но в девятиградусном вине для голодной женщины многовато кайфа. Полина, прекрати… Что ты ей обещала?
— Сказочку от Алексея Шевелева. Он порывался обеспечить меня сенсацией. В рекламе-то, Вик. Только я не понимаю, с чего Лиза так возбудилась. Я достаточно блекло описала ей его порыв.
— Почему я до сих пор в неведении?
— Потому что такое ведать — стыдоба. В пятницу, после вызова к Лизе, я позвонила в фирму. Алексей уже уехал домой, а его заместитель, или кто он там, меня просветил. Шеф сочинил сказочку о том, что лежачие начинают ходить, испив их водицы. Это на случай, если я не справлюсь. Лиза удосужилась сомнение выразить. Я же тебе талдычила: вода — дело однообразное. Повторяю для полковников. Первый раз, в марте, я нажимала на оздоравливающие свойства пития. Второй раз, в сентябре, на оборудование, которое они предлагают к своим неподъемным баллонам с родниковой земной слезой.
— От сказки не увиливай. Я тебя прочел в полном объеме. Поля, это ужасно.
— Что ужасно, Вик?
— Нельзя так тратиться, обогащая других.
— Ты знаешь, сколько платят рекламщикам?
— Теперь да. Убийство раскрывает любые тайны, кроме одной — кто убийца.
— Вик, я ведь тебе никогда не врала про свои финансы.
— Хватит, хватит. Пора ориентироваться на общий бюджет, хотя получаешь ты больше, чем я.
— Хватит об этом, не спорю. Вик, реклама удалась, и Алексей заначил свою информацию до третьего раза. Я собиралась огорчить Лизу. Впрочем, если он ей напел про сенсацию то же, что и мне, она могла и в депрессию впасть из-за обманутых надежд.
— Моя очередь, Поля. Итак, Лиза вызвала тебя, чтобы побеседовать о предложении Шевелева, о его сказке.
— Неужели до понедельника нельзя было отложить?
