Человек в комбинезоне помолчал.
– У вас совсем нет бензина? – спросил он вдруг. – Я хочу сказать… если вам не проехать эти самые восемь километров…
– Я пятьдесят проеду, – надменно отрезал Марат. – Но не больше, мужик. Не больше пятидесяти. Короче, если я правильно тебя понял – в общем, сколько?
– Да нет, – запротестовал заправщик, который отчего-то растерял непозволительный гонор так же внезапно, как и приобрел. – У меня сущая капля. Капля, для личных нужд. Если вам хватит на пятьдесят километров, вы запросто попадете на Ленту…
– На какую, к лешему, ленту? – скривился Марат, проклиная себя за разговоры с ничтожеством.
Служитель заправки зачем-то сделал себе ладонь козырьком и повернулся к закату, хотя кровавое солнце никак не могло резать ему глаза.
– На Ленту, – повторил он. – Я должен вас предупредить, что там очередь.
Марат поиграл брелоком, усугубляя игрой неотвратимую угрозу, которая исходила от него, будучи адресованной всему вокруг, но прежде всего – беззащитному работнику бензозаправки. Он уже приготовился повысить голос и малость встряхнуть этого недоумка, когда тот разродился неуважительным, даже хамским вопросом:
– А вы далеко едете?
Марат усмехнулся, дивясь такому бесстыдному интересу. Какое, черт побери, этому хорьку дело до их путешествия, которое и так уже непозволительно затянулось?
Но вместо того, чтобы поставить шестерку на место и напомнить, что тузы не обязаны перед ней отчитываться, Марат послушно буркнул:
– В Лагуну.
– В Лагуну? – изумился заправщик. – Но это же совсем в другой стороне.
– Я знаю, – процедил Марат. – Мы сбились с пути, пока искали этот чертов бензин.
– Тогда вам одна дорога – на Ленту, – заправщик сопроводил эту непонятную фразу решительным вздохом.
Марат уставился сперва на него, потом на «пежо», в котором смутно различалась Тамара, и, наконец, на сумеречное шоссе.
– Что ты понты гонишь, – сказал он сердито. – Не можешь говорить по-человечески? «На ленту», – передразнил он бензинщика. – Будто на Марс. Это что, деревня какая-нибудь?
Заправщик утомленно вздохнул:
– Нет, это не деревня. Мы так называем трассу, она проходит километрах в семи отсюда.
– И на хрена она мне?
– Вы не попадете на заправку, если не выберетесь на Ленту. Это самый короткий путь.
Марат мрачно спросил:
– Большая там очередь?.
– Как знать. Мне рассказывали, что приличная. Да не в ней дело.
– А в чем? Какое дело? Кто рассказывал? Когда? Почему рассказывал? Ты разве сам не видел?
– Нет, – расплылся в улыбке заправщик. – Это же Лента! Куда нам, сирым. Бог с ней, мы как-нибудь здесь управимся.
Марат смерил его испепеляющим взором, от которого, будь на заправке бензин, непременно случился бы голливудский взрыв. В какой-то миг ему страшно захотелось схватить этого придурка за бледный водянистый нос и поводить вправо-влево, но это желание быстро прошло. Марат повернулся и, ничего не сказав, пошел к машине.
– Удивительно, – проронила Тамара, когда он втиснулся обратно за руль.
– Что?
– Ничего. Удивительно, говорю, что человек остался жив.
Марат резко, насколько позволил ему солидный живот, развернулся к Тамаре лицом и поднял палец:
– Послушай сюда. Если ты. Еще раз. Позволишь себе разинуть свою пасть и сказать мне гадость, я вышвырну тебя голую на обочину, как последнюю суку, и можешь потом ползти к своему человеку. Пусть он дерет тебя, дуру, с утра до вечера, здесь и сдохнешь…
Тут Марат охнул и схватился за ухо, про которое забыл и в котором снова разразилась канонада.
Тамара насмешливо хмыкнула, благо привыкла к беспомощным угрозам – в них было хамство, все то же осточертевшее, одинокое, отмороженное хамство, и никакого дела.
– Ты трус, – она полезла в аптечку, вынула пенталгин и протянула пластинку Марату. – Ты боишься меня больше, чем этого горемыку, – Тамара мотнула головой в направлении бензозаправки. – Вообще, тебе нужно к врачу. Я совершенно серьезно тебе говорю: с ушами не шутят. Нам не нужно в Лагуну, нам нужно в городскую поликлинику.
– В Лагуне есть врач, – пробурчал Марат. Он бросил в рот пару таблеток, запил их теплой крем-содой. – Поехали. Этот придурок сказал, что через семь километров будет какая-то трасса, которую он величал Лентой. По ней надо чуток проехать, и будет другая заправка.
Он завел мотор. «Пежо», чего с ним почти никогда не случалось, чихнул, словно сопротивляясь.
Тамара утомленно вздохнула.
– Почему – лента? – спросила она, когда Марат выруливал с площадки. – В первый раз слышу, чтобы так называли шоссе.
– Они здесь, наверное, все с прибабахом, – отозвался Марат. – У этого гада где-то припасена пара канистр, печенкой чую. Почему не продал – не знаю. Что у меня, денег нет, что ли? Я купить не могу? Я заплатил бы этому козлу столько, сколько бы он сказал.
– Он тебе испугался сказать, – предположила Тамара.
– Ни хрена, – возразил тот. – Он только с виду такой пришибленный, а сам с норовом.
Оба замолчали. «Пежо» летел сквозь душный вечер – но нет, уже сквозь ночь: солнце скрылось за лесом. Пустынное шоссе подкладывало под брюхо машины полоску за полоской. Марат включил фары, и желтизна света сообщила надвигавшемуся однообразному пейзажу лунный оттенок.
– Мышастые туши, – задумчиво сказала Тамара. – Летучие мышцы, – добавила она, взглянув на бицепс Марата.
Тот поморщился: отвяжись. Не полагаясь на гримасу, он включил музыку, от которой казалось, будто неподалеку ворочается великан, распираемый газами.
Шоссе стлалось угодливо и мягко, елки брали на караул, машина мчалась.
– Скоро будем на месте, – с сомнением сказал Марат, обращаясь, скорее, к себе одному. – Если этот деятель мне наврал…
– Пять километров мы уже точно проехали, – заметила Тамара и сняла, наконец, очки. Глаза у нее оказались маленькими и прозрачными, как свежая вода в школьном аквариуме.
Марат не ответил и подался вперед. Послышался шорох: асфальт неожиданно закончился, и шины взвихрили пыль, ворвавшись на грунтовую дорогу. Тамара откинулась на сиденье и смерила Марата долгим немигающим взглядом. Тот ругнулся и притормозил.
– Сейчас оглядимся, – он выгрузился на свежий воздух, обогнул автомобиль и стал пристально всматриваться вдаль, где смыкались деревья, уже почти сливавшиеся с иссиня-черным небом. Мотор мерно рокотал, фары высвечивали размытый пятачок грунта.
Марат присел на корточки и принялся изучать землю.
Тамара вышла к нему; на миг она остановилась, вспомнив, что вот уже не один час мечтала проветриться, измученная жарой, смягчить которую не позволяло дурацкое ухо Марата, так некстати разболевшееся. Пан-Спортсмен боялся сквозняков. Стало легче, но чувствовалось, что духота лишь отступила, притаившись в сырой тени и дожидаясь первых лучей солнца.
– Что ты там нашел? – спросила Тамара, глядя, как Марат пристально всматривается в грязный песок.
– Этот тропка ползуеца папуларностью, – с глупым акцентом ответил муж. Он выпрямился и одернул рубаху. – Посмотри, сколько следов. Сплошные протекторы. Похоже, что здесь оживленное место.
Тамара всмотрелась и увидела, что дорога и вправду сплошь исчерчена следами шин всевозможного
