Понимая, что Тетчер слишком заскучал на своей диете, она решила сделать двойную порцию печенья.
Пританцовывая под музыку, Мария быстро замесила тесто, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Она повернулась — Джуд стоял возле двери и наблюдал за ней.
Его сапоги и джинсы были заляпаны грязью. Как тогда, в Монтане… Она вспомнила, как снимала с него все это… Джуд был ковбоем — сильным и грубовато-мужественным, — но тогда, в Монтане, за напускной грубостью скрывался веселый и нежный человек. А сейчас его глаза недобро поблескивали. Из- за включенной духовки в кухне было нечем дышать.
— Я думаю, тебе пора отдохнуть, — его голос был грубым.
— Я сегодня поздно встала.
— И тем не менее…
— Джуд, я сама знаю, что мне нужно.
— Может быть. А может быть, и нет.
— Ты должен доверить мне заботу о себе и ребенке.
Сняв с головы шляпу, он положил ее на стол.
— Я не доверяю никому, Мария, особенно женщинам.
Его слова удивили ее.
— Ты был совсем другим, когда мы встретились. Может, этот воздух делает тебя таким… циничным?
— Ты не знала меня, Мария. Ты встретила человека, которым я хотел бы быть. Ковбой на каникулах…
— Я не верю.
Когда он подошел ближе, между ними словно искра пробежала. Было что-то, что возвращало память о каждом слове, каждом поцелуе, каждом прикосновении.
— Ладно, делай как знаешь, только недолго.
— А то что? — спросила она с усмешкой. По тому, как он смотрел на тесто, она поняла, что каким бы букой он ни казался, но сладкое любит. И еще одно стало ей ясно: с того самого дня, как они расстались, она мечтала прижаться к нему.
Джуд подошел ближе и как во сне протянул к ней руки. Его губы были совсем близко, он приник к ней жадным, требовательным поцелуем, поцелуем собственника. Мария торопливо стряхнула с ладоней тесто и обвила руки вокруг его шеи. Втайне она надеялась, что это поможет ему вспомнить, как им было хорошо вместе. Внутри у нее все сжалось от нахлынувшего желания.
— Вот это хорошо! Вот это мне нравится! — воскликнул Тетчер-старший.
Джуд отпрянул, чертыхнувшись, и украдкой отер губы.
— Тебя не учили в детстве, что подсматривать нехорошо, отец?
— Глупости! Черт, я хочу объявить это. Надо устроить большое барбекю Четвертого июля!
— Не вижу повода для веселья, — отрезал. Джуд. — Никакого барбекю. И никаких объявлений. Я настаиваю. И не советую тебе спорить со мной в этом деле!
Их взгляды скрестились, как острые клинки, ни один не хотел отворачиваться первым.
Наконец Тетчер нарушил молчание:
— А то что? Опять сбежишь? Знаешь, иногда мне кажется, что лучше бы ты не возвращался, сынок!
Не сказав ни слова в ответ, Джуд вышел, хлопнув дверью.
Мария подбежала к старику и обняла его.
— Не переживайте, он сам расстроен не меньше вашего. И очень вас любит. Хотя и стыдится этого, как мальчишка.
— Да я все понимаю. Он хочет быть самостоятельным во всем. И отстаивает это свое право всеми доступными ему способами. Пора ему уже дело свое иметь, семью, детей… Зря я, наверное, взвалил на него «Стар Фор».
— Джуд сильный человек. Он не остался бы здесь, если бы не хотел этого.
Погладив ее по волосам, Тетчер улыбнулся:
— Надо же, такая крошка, а так хорошо соображает!
Мария грустно покачала головой.
— Не так хорошо, как хотелось бы. — Ее взгляд вдруг упал на просыпавшуюся на пол муку. — Ой, какой тут разгром! Где у вас веник и совок?
— Я приберусь сам. Ты занимайся печеньем. Пусть его будет побольше. Тогда я стащу большую часть сейчас, пока никого нет, а за столом попробую только одну штучку.
— Тетчер…
— Да ладно тебе, Мария, я шучу!
Она недоверчиво хмыкнула. У Джуда действительно были причины опасаться за отца. Вот ведь парочка! Оба взрослые, а ведут себя как нашкодившие дети!
За столом Джуд старался не встречаться с Марией глазами. Сам того не желая, он разбередил свои подозрения, и теперь они не давали ему покоя. Он последними словами ругал себя за то, что поддался своему влечению, поцеловал ее. Он не должен был так поступать. Сердитый на самого себя, Джуд с такой яростью разломил печенье, словно именно оно было виновником его бед.
— Правда, объедение? — Тетчер подтолкнул сына под локоть.
— Очень вкусно, — промычал тот с полным ртом.
— При твоих кулинарных талантах, — сказал Тетчер, — тебе просто необходимо принять участие в конкурсе на лучший пирог на ярмарке в субботу. Главный приз — подарочный талон на приличную сумму.
— Я вот непременно буду участвовать, — сообщила Фло. — Там есть три категории: пироги, кондитерские изделия и хлеб.
Мария посмотрела на Джуда.
— Звучит заманчиво. Если я выиграю, то смогу купить приданое малышу.
Джуд намазал маслом печенье.
— Ты и так можешь его купить, я дам тебе денег.
— Женщине свойственно вить гнездо, Джуд. Купить в магазине — это не то же самое, что сделать своими руками, — сказала Фло.
— Тебе нужно открыть текущий счет для нее и для вашего первенца, — заявил Тетчер.
— Я сам разберусь, что мне нужно, отец.
— Извините… Мне… надо выйти, — Мария встала из-за стола.
Джуд сразу отметил легкую дрожь в ее голосе. Не обращая внимания на взгляды, которые бросал на него отец, он последовал за девушкой.
Мария стояла на кухне, обхватив себя руками, будто ей было холодно. Он неслышно приблизился. От ее волос исходил сладкий аромат шампуня.
— О чем задумалась?
Не поворачиваясь, она медленно произнесла:
— Думаю о том, стоит ли мне оставаться здесь. Я позвонила маме и сказала, что остаюсь, но…
— Что ты такое придумала?
Неужели она решила уехать из-за того, что он никак не отреагировал на отцовское предложение открыть ей счет? Да, непростая штучка! Этот путь уже был пройден его отцом с его невестой. Джуд не позволит себя одурачить.
— Я не люблю обсуждать мои дела за ужином.
Ее ответ выглядел убедительно.
— На «Стар Фор» нет секретов.
— И личной жизни?
Взяв Марию за плечи, он повернул ее к себе.
— С таким папочкой ни о какой личной жизни не может быть и речи. Ему надо во все совать свой нос. Он считает, что должен быть в курсе даже того, что тебе сегодня приснилось!
