-Ладно, девочки, успокойтесь! Не то сам с вами слезу пущу!
-Папочка! У меня самые лучшие родители в мире! С вами я всегда чувствовала себя защищенной! Но зачем вы заговорили об этом сейчас?
-Прости, дорогая, пришлось. Помнишь объяснение Мириам Аслановны в доме Трушиных? Ты родилась с так называемой привнесенной памятью: в твоем поле обосновалась некая энергетическая сущность - кровная родственница, ныне здравствующая. Ваши графики оказались почти идентичными, что большая редкость даже среди братьев и сестер. Ты оказалась в плену другой жизни, которая длилась и длилась в невинном ребенке. Вспомнить страшно! Долгие годы мы водили тебя к доктору Барышникову, считая это аномалией психики. Слава Богу, благодаря альтернативной медицине, все выяснилось, и Анна получила назад свою память…
-Именно в тот момент она упала в обморок? – спросила девушка.
-Да, милая! – всхлипнула Людмила.
-Во мне будто что-то оборвалось…
-Еще бы, ты привыкла к ее присутствию и почувствовала себя одинокой. Зато теперь все встало на свои места. Остался один немаловажный нюанс: скоро вы встретитесь, и бабуська наверняка расскажет, кто твои настоящие родители, где они, живы ли.
-Не уверена, хочу ли я знать, - задумчиво проговорила Ника.
-Поверь старому преподу, дочка, никакое знание не лишне! Оно дает возможность сделать верный вывод. Решение поговорить с тобой далось нам нелегко, но только горькое лекарство врачует раны. Никакие полумеры здесь не помогут. Пойми сама, извне очень тяжело отследить ваши контакты! Но будь уверена в одном: мы не дадим тебя в обиду никому, даже черту на пару с сатаной! – выспренне поклялся Рыжов.
В тот момент он чувствовал в себе силы необъятные и мог бы защитить своих девочек от целой армии гоблинов.
На следующий день Рыжовым позвонил сам Ардольон Трушин, принявший живое участие в судьбе старой домработницы, и пригласил Нику на разговор с Авророй. Девушка, стоя у аппарата с пакетом конфет-подушечек, поинтересовалась, что старушка любит больше всего: цветы, сладости? Почетный гражданин ответил, мол, у нее вкус непритязательный, домработница почти не ест ни халву, ни пирожные, зато обожает отвратительные серые квадратные карамельки с приторным вареньем внутри.
-Я ей иногда их приношу, когда хочу порадовать, - прогремел Трушин в телефонную трубку.
Мириам дала Нике портативный магнитофон, попросила записать рассказ старушки. 'Необходимо сделать заключение по вашей истории. Мне важно узнать, отчего человеческая память перескочила в другой объект. Само по себе событие редкое и неординарное! Вдруг однажды этот опыт пригодится кому- нибудь – надо собирать статистические данные.'
Девушка не могла отказать целительнице, хоть на миг и почувствовала себя неловко перед Аней.
Если отбросить слезы, сопли и сантименты, рассказ бывшей Авроры Тиксовой выглядит так:
История Авроры
Василису Герасимову выдали замуж не по любви, но по родительской воле.
Обычное дело в те времена. Закончилась гражданская. Крестьянские сыновья, вернувшиеся в поволжскую деревеньку, взялись поднимать пришедшие в упадок хозяйства. Красноармейцу Леониду Кучасову, одному из немногих счастливцев, удалось уцелеть в братоубийственной бойне. Его встретил лишь старик-отец, мать умерла от сыпняка годом раньше, братья погибли, сестры вышли замуж и покинули дом.
-Без хозяйки не обойтись, - твердил отпрыску неугомонный дед, - женись, сыну!
-Дак кого брать-то, тятя? – невозмутимо откликнулся парень.
-А вон, Василиску Герасимову сговорим! Правда, девка чуть пересидела, ну да ничо, зато работяща! – не унимался родитель.
-Соседку? Да у ей жених! – возразил Леонид.
-Был да сплыл! Сложил головушку под Перекопом. Сама высока да статна, хорошей женой могет сделаться!
-Ну ладно, сговаривай! – уступил красноармеец.
Так их и поженили. Отец Леонида вскоре скончался. Жили молодые трудно, работали, не покладая рук. Каждый год Василиса рожала, но после старшего сына Михаила умерло четверо малышей, потом родилась Аня.
-Лучше б и тобя Бог прибрал! – ворчала в сердцах женщина, глядя на сверток в убогой рогожке. – Один оглоед бегает, сопли до пупа, да ты ишшо!
-Мать, ты чо, умом двинулась? – говорил Леонид. – Есть бабы, которы чад своих не любят, ране слыхал. Но надо ж, мне, грешному, така попалась!
Впрочем, несмотря на жесткость слов, упрекал спокойно, без лишних эмоций. А чего серчать, коли так. Василиса не становилась мягче – то ли брак без любви давал себя знать, то ли она такой уродилась, сильной да твердой, что тот камень. Анюте стукнуло три года, когда узелок вновь развязался: один за другим на свет появились погодки Аркадий и Лидия, а еще через пять лет – младшенькая Тамара. Постепенно оттаяло сердце женское. Стала мать ласковей к малышам, однако не изменила отношение к старшим детям. Если Михаила она попросту не замечала, то Анну буквально сживала со свету. Никто не понимал причину подобного отношения. Отец защищал дочку, но его часто не бывало дома – трудился в совхозе плотником, не покладая рук. Семья, чай, не маленькая.
Наступили страшные, темные времена: начался голод. Район бедствия превратили в резервацию, откуда не разрешали выезд. Семья Кучасовых одна из немногих успела завербоваться в Сибирь, на стройку, там рабочих хорошо кормили, на иждивенцев давали дополнительный пай.
Зажиточные сестры Леонида с мужьями пришли проводить несчастную семью на верную смерть. Дети хлеба не видали, питались снытью да крапивой. Дохленькие совсем. Особенно годовалая Тамара. Знать, помрет. Все сочувствовали, качали головами, но никто и тощей лепешки на дорогу не испек.
Однако все пятеро детей Василисы и Леонида выжили в чужих краях. А вот куркули-родичи, надеявшиеся продержаться на своих запасах, за редким исключением вымерли.
Тогда-то и был тот поезд, вагон-теплушка, набитый людьми оголодавшими, но ехавшими осваивать просторы Родины с надеждой. На одной из станций продавали хлеб, и Леонид купил две черных буханки и сахарную голову с вкраплениями соломенной стружки, Василиса налила кипятку в покореженный жестяной чайник. Добрая женщина-попутчица посоветовала не кормить истощенных детей досыта, давать понемножку, а то не ровен час, кишки завернутся. Лида дала жовку - завернутый в тряпку разжеванный кусочек хлеба - крошке Тамаре, Анна присматривала сразу за всеми. Впрочем, в дороге Василиса не ругала даже старшую дочь.
-Ну все, ребятня, до хлеба доехали, топеря не помрем, - вздыхала она в кулак.
