Разморившись от свежего воздуха, усталости и вкусного обеда, Лючия встала из-за стола и в дверях ресторана почти столкнулась с ними. Морис поклонился, пропуская ее вперед, а Катрин заметила:
— А вы уже загорели и прекрасно выглядите.
Лючия в ответ благодарно улыбнулась, но уклонилась от ответного комплимента.
…Пробудившись от глубокого восстанавливающего силы сна, Лючия обнаружила, что уже стемнело. Шесть вечера… Раздвинув шторы, она увидела темно-сиреневые горы, освещенные отблеском закатившегося солнца и светом восходящей луны. Далекие белоснежные хребты на границе с Австрийскими Альпами стали темно-синими, тут и там загоравшиеся звезды предвещали хороший солнечный день. Хотя в горах все обманчиво. Движение воздушных потоков здесь совершенно непредсказуемо, и после ясной звездной ночи может наступить снежный ветреный день.
Лючия открыла балконную дверь, вдохнула морозный воздух и, распахнув руки, выдохнула: «Грацие! Спасибо!» Это была благодарность природе, своему молодому сильному телу, умеющему с легкостью порхать по снежным склонам, судьбе, которая дала ей возможность испытать это дивное чувство влюбленности, радости от встречи с удивительным человеком необыкновенного обаяния. Она понимала, что их новые свидания будут сопряжены с волнениями, тревогой, может быть, даже с болью, но она не могла противостоять тому, что ждет ее за эти оставшиеся шесть дней в горах, и заранее была готова с благодарностью принять все, что предстоит испытать.
Перед ужином она надела легкую пуховую светло-розовую кофточку, высоко заколола волосы, обнажив красивую шею и подчеркнув нежный овал лица: Натянув коричневые вельветовые джинсы, она сунула изящные ступни ног в легкие кожаные лодочки на небольшом каблучке и едва припудрила носик, чуть блестевший от свежего загара.
Морис и Катрин уже сидели за своим столиком недалеко от двери и, увидев преображенную Лючию, приветливо заулыбались. Она поздоровалась, приблизившись к их столу.
— Как вы прелестны! — воскликнула Катрин, всплеснув руками. — Этот нежный наряд идет вам больше, чем горнолыжный костюм!
Морис молчал, но смотрел на Лючию, как зачарованный. А она, боясь, что жена заметит его взгляд, наклонилась к столу, глядя только на Катрин.
— Ах, милая, — заулыбалась она, — женщина не должна забывать, что она женщина. И вы, между прочим, пример этому. А я сегодня сломала о собственные палки пару ногтей.
Морис по-прежнему молчал, но в его улыбке к восхищению добавилась ирония.
— Девушки, — наконец заговорил он. — Мне кажется, я здесь лишний. Вы так хорошо поладили, что вам больше никто не нужен.
— Уж не ревнуешь ли ты? — удивилась Катрин. — Непонятно только кого…
Лючия несколько напряглась, но, взглянув на Мориса, поняла, что таким образом он хотел отвлечь внимание Катрин от своего отношения к молодой итальянке. Желая скрыть смущение, Лючия откланялась и направилась к столу.
Есть ей не хотелось, она лениво поковыряла вилкой салат и съела только апельсин и йогурт. Подождав пока Морис и Катрин вышли из зала, она поднялась к себе в номер.
Она открыла книгу по специальности, которую ей необходимо было прочитать для подготовки к новому проекту, но осилила лишь несколько страниц. А потом на нее нахлынули мысли о происшедшем сегодня на горе. Она почти физически ощутила губы Мориса на своих губах, почувствовала аромат его одеколона и ставший почти родным запах его свитера, когда уткнулась носом в его грудь. И в ней снова поднялась жаркая волна томления и радости. Она вскочила из-за стола и, открыв дверь балкона, глубоко вдохнула морозный воздух и устремила взгляд на далекие синие горы. Из белоснежно-синих они стали фиолетовыми, а вершины ближних доломитовых скал были красными: их все еще освещало солнце. Повсюду разливалось спокойствие и безмятежность.
«Как хочется хотя бы капельку мудрости и покоя этих вечных гор», — подумала Лючия, досадуя на смятение своих чувств. Ей по-прежнему хотелось отдалиться от Мориса, оставшись обычной приятельницей этой пары, но она уже сомневалась, что это получится.
День второй
Прогулка с исповедью
С балкона Лючии были видны только горы и ближние леса, а с противоположной стороны отеля кипела вечерняя жизнь модного горнолыжного курорта, каким стал средневековый городок Канацеи. В его архитектурный ансамбль были удачно встроены современные здания спортивного комплекса с бассейном, крытым катком и боулингом.
Надев куртку с капюшоном и ботинки на толстой подошве, она вышла на вечернюю улицу, освещенную яркими огнями отелей, кафе и ресторанов, украшенных сосновым лапником, изящно перевитым разноцветными лентами, и направилась к лесной прогулочной тропе, освещаемой фонарями. Пока она шла по городу, навстречу ей попадались все больше молодежные компании, по виду сноубордисты: в широченных штанах с кучей карманов, в шапках, имитирующих тевтонские шлемы, оленьи рога и даже слоновью голову с хоботом. Эта немного агрессивная молодежная мода была чужда ей, хотя она отдавала должное сноубордингу — новому виду спорта и развлечения.
Лючия любила бродить одна. Паоло часто бывал в командировках, да и вообще он был домоседом, а она постоянно гуляла по парку виллы Боргезе и по улочкам, в которые редко заглядывают туристы. Вот и сейчас ей хотелось поскорее уйти с шумной эспланады в тишину ночного леса.
Она любовалась сине-фиолетовым небом, слушала, как скрипит снег под ногами, вдыхала запах хвои. Странно, что больше никто не гуляет. Как здесь таинственно и прекрасно! Рядом с тропой пролегала лыжня для беговых лыж. Можно было кататься даже в темноте — трасса хорошо освещалась, но, видимо, лыжники вечером предпочитали сидеть в ресторанах. Но тут ей показалось, что сзади кто-то идет по тропе. Лючия вгляделась, и по ее телу пробежала радостная дрожь. Морис!..
Она остановилась, глядя, как он быстрым шагом приближается к ней. Он подошел совсем близко. Лючия уткнулась лицом в меховой обшлаг его дубленой куртки, и он молча обнял ее. Некоторое время они так и стояли под падающим с неба снежным пухом.
— Ой, снег пошел! — воскликнула Лючия, подняв голову.
И в это время их стосковавшиеся губы соединились в поцелуе.
— Как ты меня нашел? Откуда ты узнал, что я пошла гулять? — тихо спросила она.
— Все очень просто. — Он нежно взял в ладони ее лицо и стал целовать глаза, нос, высокие скулы, брови, подбородок. — Я постучал к тебе в номер, но мне не открыли.
— Но ведь я могла уснуть.
— Не могла ты уснуть, — убежденно сказал Морис.
— Почему? — Лючия задала этот вопрос, понимая, что он прав.
— Потому что ты думала обо мне и обо всем, что произошло сегодня, — с мягкой уверенностью произнес он.
— А как ты узнал, куда я пошла? — в ее голосе прозвенела радость.
— Догадался. — Морис обнял ее за плечи, и они медленно пошли по тропинке в глубь леса.
Пройдя несколько метров, они снова остановились и замерли в долгом поцелуе, потом, взявшись за руки, пошли дальше.
— Как тебе удалось уйти из гостиницы? — Лючия все-таки задала мучивший ее вопрос.
— У Катрин заболела голова, и она легла спать, — ответил Морис и, помолчав немного, добавил: — Мне надо многое рассказать тебе, чтобы все расставить по своим местам и чтобы между нами не было недомолвок…
Он заговорил взволнованно и быстро, замолкая лишь на несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.
— Мы поженились девять лет назад. Тогда мне было двадцать семь. Я закончил медицинский факультет Сорбонны, увлекся хирургией, начал работать в клинике. В то время началось развитие нового
