Семантическая концепция истины и основания семантики

говорящих о том, что все предложения определенного типа истинны или что все истинные предложения обладают определенным свойством. Например, в теории истины мы можем доказать следующее утверждение:

Все следствия истинных предложений истинны.

Однако здесь мы не можем освободиться от слова истинно предлагаемым простым способом.

И даже в случае частных предложений, имеющих форму X истинно, такая простая элиминация не всегда возможна. В самом деле, элиминация возможна только в тех случаях, когда имя предложения, об истинности которого идет речь, встречается в такой форме, которая позволяет реконструировать само это предложение. Например, современное историческое знание не дает нам возможности устранить слово истинно из следующего предложения:

Первое предложение, написанное Платоном, истинно.

Конечно, поскольку у нас имеется определение истины и поскольку каждое определение позволяет заменять определяемое определяющей частью, постольку всегда теоретически возможно устранить термин истинно в его семантическом смысле. Однако это не было бы простым устранением, рассмотренным выше, и не означало бы замены предложения мета-языка предложением объектного языка. Если же, однако, кто-нибудь продолжает настаивать на том, что благодаря теоретической возможности устранения слова истинно на основе его определения понятия истины является бесплодным, т. е. он должен признать и дальнейший вывод о том, что все определяемые понятия бесплодны. Однако такой вывод был бы настолько абсурден и исторически неверен, что комментировать его нет необходимости. Я скорее склонен согласиться с теми, кто считает, что моменты величайших творческих достижений науки часто совпадают с введением новых понятий посредством определений.

17. Соответствие семантической концепции истины философскому и обыденному употреблению этого понятия.

Был поставлен вопрос, можно ли действительно семантическую концепцию истины рассматривать как точную форму старого, классического истолкования этого понятия.

В первой части этой статьи (раздел 3) были приведены различные формулировки классической концепции. Должен повторить, что, по моему мнению, ни одна из них не является вполне точной и ясной. Поэтому единственный надежный путь решить поставленный вопрос состоит в том, чтобы предъявить авторам упомянутых утверждений нашу новую формулировку и спросить их, согласуется ли она с их намерениями. К сожалению, этот метод неприменим, поскольку все они давно умерли.

Что касается моего собственного мнения, то у меня нет никаких сомнений в том, что наша формулировка соответствует интуитивному содержанию высказываний Аристотеля. Я не столь уверен в отношении более поздних формулировок классической концепции, поскольку они действительно очень неопределенны [30]

Вместе с тем были высказаны некоторые сомнения относительно того, выражает ли семантическая концепция понятие истины в его обыденном и повседневном употреблении. Я вполне понимаю (и уже говорил об этом), что обыденное значение слова истинно - как и любого другого слова повседневного языка – до некоторой степени неопределенно и его употребления более или менее колеблются. Следовательно, проблема приписывания этому слову фиксированного и точного значения относительно не уточнена и любое ее решение необходимо приводит к определенному отклонению от практики повседневного языка.

Несмотря на все это, я надеюсь, что семантическая концепция в значительной мере согласуется с обыденным употреблением, хотя готов допустить, что могу ошибаться относительно этого. Более существенно то, что этот вопрос, как мне представляется, можно решать научно, хотя, конечно, не посредством дедуктивной процедуры, а с помощью статистического метода опроса. В сущности, такие исследования уже были осуществлены и некоторые их результаты были изложены на конгрессах и частично опубликованы [31]

Хотел бы подчеркнуть, что подобные исследования, на мой взгляд, должны проводиться с большой осторожностью. Если мы спросим школьника или даже взрослого образованного человека, неимеющего, однако, специальной философской подготовки, считает ли он предложение истинным, когда оно соответствует реальности или обозначает существующее положение дел, может оказаться, что он просто не поймет вопроса, следовательно, каким бы ни был его ответ, он не будет иметь для нас никакой ценности. Однако его ответ на вопрос о том, согласен ли он, что предложение идет снег может быть истинным, хотя снег не идет, или может быть ложным, хотя снег идет, был бы чрезвычайно важен для нашей проблемы.

Поэтому я нисколько не удивился, узнав (из дискуссии по этим проблемам) о том, что в группе опрошенных только 15% согласились, что истинно для них означает соответствует реальности, в то время как 90% признали, что предложение типа идет снег истинно тогда и только тогда, когда идет снег. Таким образом, подавляющее большинство этих людей, по-видимому, отрицает классическую концепцию истины в ее философской формулировке, признавая эту концепцию, когда она формулируется в простых обыденных словах (что заставляет нас задуматься над тем, оправданно ли здесь использовать слова та же самая концепция).

18. Отношение нашего определения к философской проблеме истины и к различным эпистемологическим направлениям.

Я слышал замечание о том, что формальное определение истины не имеет никакого отношения к философской проблеме истины [32]. Однако никто и никогда не объяснил мне, в чем заключается эта проблема. Мне сообщили, что хотя мое определение устанавливает необходимые и достаточные условия истинности предложений, оно все-таки не выражает сущности этого понятия. Поскольку я никогда не мог понять, что такое сущность понятия, я вынужден отказаться от обсуждения этого вопроса.

В общем я не верю, что существует такая вещь, как философская проблема истины. Я думаю, что существуют разнообразные понятные и интересные (однако, необязательно философские) проблемы, связанные с понятием истины, но вместе с тем я убежден, что их можно точно сформулировать и решать только на основе точного истолкования этого понятия.

В то время как с одной стороны определение истины упрекали в недостаточной философичности, другая группа возражений ставит ему в вину серьезные философские следствия, обычно весьма нежелательного характера. Одно из возражений этого типа я сейчас рассмотрю, другая группа подобных возражений будет рассмотрена в следующем разделе.

Утверждают, что благодаря тому факту, что предложение типа снег бел считается семантически истинным, если снег на самом деле бел (подчеркнуто моим критиком), логика присоединяется к самому некритичному реализму [33].

Если бы мне представился случай обсудить это возражение с его автором, я поднял бы два вопроса. Во-первых, я попросил бы его убрать слова на самом деле, которые не входят в оригинальную формулировку и ведут к недоразумениям, даже если и не затрагивают содержания. Эти слова создают впечатление, будто семантическая концепция истины стремится установить условия, при которых мы с уверенностью можем утверждать любое данное предложение, в частности, предложения эмпирической науки. Однако небольшое размышление показывает, что это впечатление не более чем иллюзия, и я думаю, автор данного возражения откажется от своего приговора той иллюзии, которую он сам же и породил.

На самом деле семантическое определение истины ничего не говорит о том, при каких условиях