самое блаженное чувство способно уничтожить нас; любовь — она как стакан у фокусника: вместо нектара тебе подсунут яд, и вот уж ложе твое омочено слезами, и прощай, всякая надежда, всякое утешение.
Трубят в рожок.
Неужто уже к обеду пора? Да нет, это, верно, очередной принц жаждет в тебя влюбиться. Будь начеку, дочь моя, ты единственное мое чадо, и ты представить себе не можешь, как дорого мне твое счастье. (Уходит.)
В партере хлопают.
Фишер. Вот наконец-то сцена, в которой есть здравый смысл.
Шлоссер. Меня она тоже тронула.
Мюллер. Какой великолепный король!
Фишер. Зря только он в короне выступает.
Шлоссер. Да, это разрушает впечатление от него как любящего отца.
Принцесса (оставшись одна). Не понимаю, почему ни один из принцев до сих пор не заронил любовь в мое сердце. Предостережения отца моего постоянно звучат у меня в ушах, он могучий король и в то же время хороший отец, он неустанно думает о моем счастье. Вот только если бы не эти внезапные вспышки отчаяния! Но счастье всегда идет рука об руку с горем. Единственная моя отрада — науки и искусства, все мое счастье — в книгах.
Входит Леандр, придворный ученый.
Леандр. Итак, ваше королевское высочество?
Оба садятся.
Принцесса. Вот, господин Леандр, моя проба пера. Я озаглавила ее «Ночные мысли».
Леандр (пробегая глазами начало). Великолепно! Как оригинально! Ах, мне так и слышится, будто бьет полуночный час! Когда вы это написали?
Принцесса. Вчера днем, после обеда.
Леандр. Какая глубина мысли!.. Только, с вашего высочайшего позволения: «Луна облевает землю печальным светом», — если вы соизволите благосклонно пометить, то тут надобно сказать: «обливает».
Принцесса. Ну хорошо, хорошо, впредь постараюсь запомнить. Ужас как трудно сочинять поэзию. Пяти строчек не напишешь без ошибки.
Леандр. Да, это все причуды языка.
Принцесса. А разве чувства переданы не тонко и нежно?
Леандр. Неподражаемо! Просто уму непостижимо, как такое могло родиться в женском мозгу!
Принцесса. А теперь я хочу попытать себя в ночных сценах на лоне природы. Как вы думаете?
Леандр. О, вы движетесь все дальше, все выше!
Принцесса. Я еще и пьесу начала — «Несчастный мизантроп, или Утраченное спокойствие и обретенная невинность»!
Леандр. Уже одно заглавие восхитительно!
Принцесса. И потом — я ощущаю в себе неодолимый порыв написать какую- нибудь жуткую историю с привидениями. Но, как я уже говорила, — если бы не эти грамматические ошибки!
Леандр. Не печальтесь о них, несравненная! Их легко вычеркнуть.
Входит камердинер.
Камердинер. Прибыл принц Мальсинкский и просит позволения нанести визит вашему королевскому высочеству. (Уходит.)
Леандр. Я откланиваюсь. (Уходит.)
Входят принц Натанаэль Мальсинкский и король.
Король. Вот, принц, моя дочь, юное бесхитростное существо, как видите. (Принцессе, тихо.) Пообходительней с ним, повежливей, дочь моя! Принц видный, прибыл издалека, его страна даже не обозначена на моей карте, я уже посмотрел. Он внушает мне удивительное почтение.
Принцесса. Очень рада иметь удовольствие с вами познакомиться.
Натанаэль. Прекрасная принцесса, слава о вашей красоте столь широко разнеслась по свету, что я приехал из отдаленнейшего его уголка, дабы иметь счастье лицезреть вас лицом к лицу.
Король. Просто поразительно, сколько есть на свете всяких стран и королевств! Вы не поверите, сколько тысяч наследных принцев уже перебывало у нас, чтобы посвататься к моей дочушке! Иной раз валили просто дюжинами, особенно в ясную погоду. И прибывали даже из… вы уж простите меня, топография наука обширная… А в каких краях лежит ваша страна?
Натанаэль. Всемогущий король, если вы, отправившись отсюда, спуститесь сначала вниз по проселочной дороге, потом свернете направо, а когда доедете до горы, то заберете влево и, доехав до моря, поплывете все время прямо, — если, конечно, будет попутный ветер, — то через полтора года, если путешествие пройдет благополучно, вы прибудете прямо в мое королевство.
Король. Мать честная! Это мне еще придется просить придворного ученого, чтобы он растолковал!.. Вы, верно, живете по соседству с северным полюсом или с зодиаком?
Натанаэль. Про таких я не слыхал.
Король. А может, это ближе к дикарям?
Натанаэль. Прошу прощения, но мои подданные все очень смирные.
Король. Однако ж это все равно где-то у черта на куличках? Никак не могу взять в толк.
Натанаэль. Пока еще у моей страны нет точной географии. Я каждый день надеюсь открыть какой-нибудь новый уголок, и легко может статься, что в конце концов мы окажемся соседями.
Король. Ах, это было бы чудесно! А если по дороге попадется парочка новых стран, я еще и помогу вам их открыть. Мой нынешний сосед не столь мне хороший друг, а страна у него отменная, весь изюм поступает оттуда, — хорошо бы ее заполучить… Но еще одно, — скажите, ради бога, — вот вы живете так далеко, а отчего же вы так бойко говорите на нашем языке?
Натанаэль. Тише!
Король. Что — тише?
Натанаэль. Да тише вы!
Король. Не понимаю.
Натанаэль (тихo, королю). Ну, не кричите об этом! Иначе публика в конце концов заметит, что это и впрямь не очень естественно.
Король. А плевать! Она только что хлопала, и тут уж мы можем себе кое-что позволить.
Натанаэль. Видите ли, это все в интересах пьесы. Не говори я на вашем
