Мойре было трудно поддерживать беседу, разговор не клеился. С одной стороны, она опасалась, что Хартли начнет приставать с любезностями, с другой, следовало не забывать, что ей необходимо изображать недалекую вульгарную особу, однако не настолько, чтобы вызвать его отвращение, если вдруг окажется, что он не действует заодно со Стенби.
— У вас замечательные лошади, — начала она новую тему. — Дэвид будет счастлив.
— Он производит весьма приятное впечатление. Доставляет вам много хлопот?
— Дэвид?! Боже упаси. Не знаю, что бы я делала без него.
Взглянув на Хартли, Мойра заметила, что он нахмурился. Это ее удивило.
— Скоро узнаете. Он ведь возвращается в Пентворт, а вы едете в Лондон, если я правильно понял?
— Да, вы правы. Но в Лондоне у меня будут другие компаньоны. Там много знакомых. С ним, однако, было не скучно коротать вечера, — добавила она.
Мойра вздохнула с облегчением, когда впереди показались шпили Ковхауса, уходившие высоко в туманное небо. Особняк и в самом деле напоминал готическую громаду. Узкие остроконечные окна, поросший мхом камень и пара контрфорсов* (* Контрфорс (архит.) — подпорка.) дополняли впечатление древности. Почва вокруг дома была настолько влажной и низко расположенной, что напоминала ров, однако моста не было, просто подъездная дорога искусно переходила в сооруженную человеком насыпь, обеспечивавшую беспрепятственный въезд экипажей. На Хартли место произвело неприятное впечатление, но леди Крифф не скрывала восторга.
— О, если бы я знала, что здесь так мило, я бы поселилась в Ковхаусе, когда кузина Вера пригласила нас жить с ней.
Хартли удивился. Почему леди Марчбэнк должна была пригласить леди Крифф и Дэвида жить в ее доме, когда у них было свое имение?
— Вы хоите сказать, что она пригласила вас после смерти мужа?
Она испуганно смотрела на него, не понимая.
— Да, именно это я и хотела сказать, — вдруг спохватилась леди Крифф.
— Она хотела, чтобы вы и Дэвид жили с ней?
— Да. Дэвид был тогда совсем ребенок, да и я была моложе. У Дэвида есть дядя, он же его официальный опекун. Он смог бы присмотреть за Пентвортом. Кузина Вера считала, что нам неплохо переменить на время обстановку. Я не имела в виду постоянное местожительства.
— Понятно. — «Хотя она сказала „жить“ именно в смысле на постоянное местожительство», — подумал Хартли.
Мойра была рад, когда экипаж остановился и грум спрыгнул со своего места, чтобы открыть дверцы и помочь им выйти. За ним спрыгнул и Джонатон.
— Клянусь Богом, это было нечто! Кучер разрешил мне править — он тоже придерживал поводья, но правил я сам.
— Лучше сними пальто мистера Хартли, пока мы не вошли, — сказала Мойра.
Джонатон повиновался и взял корзинку. Леди Марчбэнк уже ждала их — она сама вышла встречать гостей. Мойра тщетно пыталась вспомнить эту родственницу. У нее были сведения, что лет пятнадцать тому назад кузина навещала ее родителей, но в ту пору к ним часто приезжали родные. Внешность леди Марчбэнк ни о чем не говорила девушке: высокая сухопарая пожилая дама в старомодном кружевном чепце казалась совсем чужой. У нее был большой нос, совсем как у Джонатона, но для женщины он был слишком велик. В серых глазах стояли слезы.
Она заключила Мойру в объятия и расцеловала в обе щеки.
— Красавица! Ты стала настоящей красавицей! Я это предвидела, когда ты была еще маленькой.
Она повернулась к Джонатону.
— А это маленький Дэвид, — сказала она, хитро посмотрев на Мойру, словно желая сказать: «Видишь, я помню, что его нельзя называть Джоном».
Затем обратилась к Хартли:
— Этого молодого человека что-то не припомню. Не твой ли кузен, Бонни?
В газетах не сообщалось первое имя леди Крифф, поэтому они выбрали Бонни как звучащее в шотландском стиле.
— Это мистер Хартли. Он остановился в той же гостинице и любезно согласился подвезти нас, — поспешно объяснила Мойра, подумав, что нужно было предупредить кузину Веру письмом об изменении в их плане.
Хартли поклонился.
— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарила леди Марчбэнк. — Но что это мы стоим в дверях? Входите, входите. Нам уже готовят вкуснейший чай. Мою повариху зовут Крук* (* Крук (англ.) — мошенник, мошенница.). Я всегда зову ее Крук. Как вам нравится это имя? Она сама его ненавидит.
Закончив эту тираду, кузина Вера залилась серебристым смехом.
Гостей провели в тускло освещенный коридор, словно взятый из готического романа миссис Редклифф. В дальнем конце его начиналась мрачна лестница, исчезавшая в темноте верхнего этажа. На стенах были развешаны старинные портреты в обветшалых рамах. На пьедестале приютилось чучело орла с распростертыми крыльями, словно он готовился к нападению. Его стеклянные глаза угрожающе блестели.
— Посмотрите, леди Крифф! — воскликнул Джонатон. — Кузина Вера, у вас в доме, наверное, есть и подземелье со скелетами, прикованными цепями?
— Нет, но зато есть потайной ход, ведущий в пещеры. Предки мужа разбогатели на контрабанде шерсти в старые времена.
Леди Марчбэнк ввела их в главный салон, который оказался тоже мрачной залой с дубовыми потрескавшимися панелями в якобитском* (* Якобитский стиль мебели и проч. получили распространение при правлении Якова I (1603 — 1625).) стиле и выцветшими портьерами.
— Мы здесь не гонимся за модой, — сказала хозяйка дома. — Из-за влажного воздуха с моря и копоти от каминов все быстро приходит в негодность. Этим портьерам только три года, а они уже совсем потеряли вид. Или пять? Неважно, они стоили уйму денег, а через год уже превратились в тряпки.
Леди Марчбэнк усадила гостей на двух диванах перед камином, в котором догорали дрова.
— Дэнби! Дэнби, ты слышишь? Подавай чай! — крикнула она, выйдя в коридор.
В дверях появился пожилой дворецкий.
— Сейчас, Ваша Светлость, — проговорил он и исчез в темноте.
— Я привезла скатерть, о которой писала вам, кузина, — сказала Мойра, вручая леди Марчбэнк корзинку.
Кузина Вера развернула подарок старческими пальцами с распухшими суставами, которые, однако, действовали весьма проворно. Она вынула из корзинки большое льняное полотно, вышитое по краям и в центре переплетающимися виноградными листьями и цветами в бледно-зеленых и золотистых тонах.
— О, Бонни! Не может быть, что ты сама это вышивала! Такое великолепие! Слишком роскошно для такой старухи, как я. У нас не бывают гости, которые заслуживают такой скатерти. Я положу ее на свою постель вместо покрывала. Если накрыть этим стол, Джон тут же прольет на нее вино.
— Мне приятно, что скатерть вам нравится. Где же кузен Джон? — спросила Мойра.
— Где-то здесь. Он скоро придет, успеет повидать вас.
Хартли вспомнил, что леди Крифф ссылалась на серьезную болезнь сэра Джона, этим она объяснила, что остановилась в гостинице, а не у родственников. Оказалось, что он достаточно хорошо себя чувствует, чтобы разгуливать около дома. Еще одна маленькая загадка. Его удивило также, что в плетеной корзинке не было шкатулки с драгоценностями — пока дамы рассматривали скатерть, ему удалось заглянуть в корзинку. В нем на дне лежали сложенные газеты, под ними находилось что-то еще.
— Мы привезли кое-что еще, кузина, — ваше любимое повидло.
Леди Марчбэнк не обратила внимания на ее слова и продолжала разглядывать скатерть.
— Такая кропотливая работа. Не знаю, как ты нашла время при твоих-то заботах.
Мойра знала, что старушка подумала о ее настоящей жизни — о заботах, как свести концы с концами и сохранить имение. Она поспешила вернуться к своей роли — роли хозяйки богатого имения.
