ботинки, Аркадий протянул руку к пепельнице.
– Хочешь подождать здесь? – спросил он Аркадия.
– Именно так.
Буковский набросил на плечи свой китель.
– Что-нибудь передать ему от тебя?
– Расскажи ему о себе самом и Зине.
За вышедшим из каюты третьим помощником хлопнула дверь.
Аркадий вытащил сигарету, оглянулся в поисках спичек и увидел коробок в стаканчике с карандашами. Взял в руки, посмотрел на этикетку, там красовалась надпись «ПРОДИНТОРГ», увитая геральдическими лентами. Насколько Аркадий помнил, «Продинторг» имел дело с товарами, поставляемыми богатой фауной страны: рыба, крабы, икра, скаковые лошади, домашний скот и звери для зоопарков. Так сказать, оптовая торговля чудесами природы. Он едва успел прикурить, как Слава уже вернулся и захлопнул дверь, привалившись к ней спиной.
– Что там такое опять о Зине?
– Зина и ты.
– Опять гадаешь.
– Нет.
Рано или поздно авторитеты следует признавать. Слава сел на нижнюю койку и закрыл лицо руками.
– Господи, что скажет отец, когда узнает?
– Может, он и не узнает ничего. Но ты должен рассказать мне все.
Слава поднял голову, глядя перед собой пустыми, невидящими глазами и тяжело дыша.
– Он убьет меня.
Аркадию пришлось поторопить его.
– Думаю, что ты раз или два пытался сказать мне, но мне не хватило тогда сообразительности понять тебя. К примеру, я никак не мог разобраться, каким же образом Зина попала именно сюда. Что-то непохоже, чтобы у нее были такие могущественные знакомые в Управлении флотилии.
– О, по-своему он очень старался помочь.
– Твой отец?
– Замминистра. – На мгновение Слава смолк. – Зина настаивала на том, чтобы быть рядом со мной на этом судне. Какая насмешка! Как только мы вышли из порта, все между нами было кончено, как будто мы и не знали друг друга.
– Он позвонил, чтобы тебя назначили на «Полярную звезду», а затем, по твоей просьбе, приказал, чтобы сюда же устроили и Зину?
– Он никогда не отдавал приказов, он просто звонил начальнику порта и спрашивал, есть ли какие- нибудь объективные причины для того, чтобы отказать некоему человеку в чем-то. Он говорил, что в этом заинтересовано министерство, и все всё прекрасно понимали. У меня было все: и нужная школа, и нужный учитель, и министерский автомобиль, который отвозил меня домой. Знаешь, первым признаком перестройки стало то, что он не смог устроить меня на Балтику – только Тихий! Вот поэтому-то Марчук и ненавидит меня. – Слава уставился в полутемную каюту с таким видом, будто за столом с батареей телефонов сидело привидение. – У тебя никогда не было такого отца.
– Был, но я разочаровал его еще в юношестве, полностью и окончательно, – разуверил его Аркадий. – Все мы совершаем ошибки. Ты же не мог знать, что до того, как ты обнаружил ее записку, я уже осматривал постель. Правильнее будет сказать, до того, как ты подложил туда записку. Ты написал ее на листке, вырванном из Зининой тетради, которую ты же и унес из ее каюты. Сразу я этого не сообразил. В тетради было что-нибудь, чего я не видел?
На третьего помощника напал нервный смех.
– Только еще пара-тройка других предсмертных записок. Я вырвал их и выбросил: сколько раз человек может сам себя убить?
– Значит, ты руководил ансамблем и наблюдал в это самое время, как девушка, которой ты помог устроиться на судно, отплясывала с американскими рыбаками, не обращая на тебя ни малейшего внимания?
– Но об этом никто не знал.
– Ты же знал.
– Мне было противно. В перерыве я вышел покурить на камбуз, чтобы не встретиться с ней. Но она все же вошла и тут же вышла, не посмотрев даже в мою сторону. Использовать меня она уже больше не могла, а значит, я и не существовал для нее больше.
– Ничего этого в твоем рапорте не было.
– Нас никто не видел. Однажды я попытался поговорить с ней, в кают-компании, но она пообещала пожаловаться капитану, если я хоть раз еще подойду к ней. Вот тогда-то я только начал замечать, что происходит между Зиной и главным капитаном флотилии. А что, если он знал обо мне? Я был не настолько глуп, чтобы заявить, что я, по всей видимости, был последним, кто видел ее живой.
– Это и в самом деле так?
Буковский осторожно развинтил мундштук от саксофона и стал внимательно изучать трость.
