переписке! – Последнее он сообщил с гордостью, с торжеством осматривая остальных школьников.
Школьники поверили. Ходили после этого по опушке ближайшего леса, отыскивали следы Деда Мороза. Даже, кажется, нашли… Я же со страхом ждала прихода учительницы и выговора за срыв идеологической работы.
После этого Вовка еще два раза порывался писать письма Деду Морозу – к дню Советской Армии и на 1 Мая. С трудом я отговорила его, убеждая, что Дед Мороз приходит только зимой…
Как-то раз мы с Алей пришли домой вместе. Когда открыли дверь домика, нас сразу поразил необычайно свежий хороший воздух. «Откуда этот «озон»?» – спросила Аля.
Мы разделись, обшарили весь дом; окна закрыты, двери заперты, и только когда решили затопить печь и открыли заслонку верхней трубы, оказалось, что у основания трубы разбит и выдвинут кирпич и именно оттуда идет свежий холодный воздух. Мы занялись привычными делами, закрыли кирпичом дыру и легли спать. Утром, как обычно, разошлись по своим работам.
А на следующий день мы проснулись оттого, что в доме стало свежо. В щели торчал хвост тощего уличного кота, который протискивался наружу. Конечно, пришлось щель заложить кирпичом и как следует замазать, чтобы кот не лазил больше.
Погода начала портиться. Наступила зима, стало морозно по ночам. Озон (так мы назвали кота) прекратил посещения через печной дымоход. Иногда он топтался около нашего дома, но входить через дверь стеснялся.
Потом стал Озон появляться в тот момент, когда мы ложились спать. Аля впускала его, кот залезал на ее подушку и деловито укладывался вокруг головы этаким нимбом: мордочка у одного уха, хвост у другого. Пахло от него рыбой – видно, кормился у рыбака. Аля осторожно вытягивала из-под него голову и не давала мне выкинуть его за дверь:
– Пусть еще понежится. Видно, тоскует по уюту.
Зато второй кот, который у нас появился, сразу повел себя как хозяин. Он был белого цвета, с зелеными глазами и пышным длинным хвостом. Поначалу он жил в клубе при одном наше работнике, который его прикармливал и пускал к себе спать. Работник этот был из репрессированных, его забрали еще совсем молодым. Администрация лагеря, видя его крепкое сложение, определила парня на какой-то сибирский заводик. На завод Леонид попал впервые в жизни. Не имея никакого представления о машинах, не спросив, как что работает, он полез в какой-то механизм, чтобы самому все рассмотреть. Дело кончилось плохо. На него упала чугунная болванка, которая не только раздробила плечо, но и срезала начисто правую руку. В лагере ему помочь никто не смог, в больнице кое-как заживили плечо и выпустили на работу. Оставаться на заводе было нельзя, и его переправляли с одного места на другое, туда, где можно было обходиться левой рукой.
Леонид был довольно предприимчивым, стал читать книжки и даже научился довольно сносно писать левой рукой, предварительно положив на бумагу гайку, чтобы она не ерзала. Промучавшись несколько лет на разных сибирских предприятиях, он попал в Туруханск в дом культуры. Девушки было заинтересовались им, но, поняв, что он не работник, поотстали; зато не угасал интерес к Роману, большому белому коту Леонида, который неизвестно как и когда появился в клубе. Есть Леонид ходил в ближайшую рабочую столовую, объедки приносил коту, а когда столовая не работала, варил ему кашу из сечки или давал свежую тюльку. Если свежей тюльки не было, давал Роману немоченую соленую рыбу, которую тот ел с отвращением, потом страстно хотел пить, а чистой воды в клубе не было. Пожарники заставили завести в клубе большую, сорокаведерную железную бочку и наполнить ее водой. Воду никто не менял, она протухла, ею пользовались для технических надобностей и мыли руки. Было одно чистое ведро, с которым кружковцы должны были ходить к Енисею в теплое время, зимой же откалывали лед и ставили возле печки. Делать это все ленились. И хотя назначили очередь, но ведро оставалось пустым, а незадачливый кружковец, пытавшийся напиться, кричал: «Ты опять, вражина, воды не принес?! Убить тебя мало!!»
Роману в поисках чистой воды приходилось спускаться к Енисею. На берегу, пока было тепло, всегда были дети, которые бултыхались в воде, что-то ловили. Он стал ходить по воду только ночью. Когда вода в Енисее замерзла, он, осмыслив свое положение, просто пошел за Алей, когда та возвращалась с работы. Дошел до домика, подождал, пока его откроют, уверенно вошел, открыл лапами дверь в комнату, осмотрел помещение, прыгнул на Алину кровать и обосновался там между подушкой и матрасом. Мы следили за ним и, когда он устроился, поняли, что это судьба и он никуда больше не уйдет.
На следующий день в клубе Аля рассказала о Романе Леониду. Тот рассмеялся и сказал: «Ну пусть у вас и остается». Так Роман стал членом нашей семьи. Кормили его теплым молоком, иногда варили для него сорожку (местную рыбешку). От каши из сечки он скоро категорически отказался. Был он ленив, очень самоуверен и снисходителен. Нас терпел, но не ласкался. Ночью уходил на свидание с кошкой. Иногда возвращался через два-три дня с разорванными ушами и исцарапанной мордой. Однажды кот необычайно удивил меня. Это было в тот день, когда Алю неожиданно часов в девять утра вызвали к оперуполномоченному. Всякие вызовы могли кончиться катастрофой – нашей разлукой. Мое волнение передалось животным. Пальма, наша собака, села у наружной двери, не сводя глаз с дверной ручки, а Роман прыгнул на подоконник, вытянулся во весь рост и прижался к стеклу. Когда Аля спускалась с обрыва к дому, Пальма бросилась ей навстречу, высоко прыгая, стараясь лизнуть нос, а наш Роман, такой спокойный и самоуверенный, вдруг забарабанил лапами по стеклу, чего никогда ни до, ни после того не делал.
Теперь о Пальме, или Пальмире Андреевне, как мы иногда называли ее.
Среди кружковцев была девушка Лора. Она уже несколько лет как окончила школу, но не смогла найти работу в Туруханске. Лора была неплохой девушкой, но совершенно ничего не умела делать и не имела желания продолжать образование или чего-то добиваться. Главная ее забота и желание были хоть как- нибудь выйти замуж.
Первая беда в Лориной семье случилась, когда после проверки ее отец, работник торговой сети, был обвинен в крупной недостаче и посажен в ПЗ («предварилку»). Лора старалась защитить отца и говорила знакомым, что он не виновен, а что подвел его какой-то мерзавец начальник, взявший ящики с вином без расписки и оставивший под залог свой партбилет. За отдачу партбилета начальнику вынесли строгий выговор, денег он не вернул, и Лорин отец попал в заключение… За ним пришли милиционеры в форме и новых кирзовых сапогах и, дав прочитать какую-то бумагу, под рев всех членов семьи повели в аэропорт. Собака Пальма при этом присутствовала. Учуяв, что происходит что-то неладное, она бросилась на обидчика милиционера, всю злость из-за маленького роста обрушив на кирзовые сапоги. Она их кусала, пыталась сорвать и возненавидела на всю жизнь.
Через полгода арестовали Лорину мать, тоже за недостачу и за то, что попорченный мышами материал она продавала за полцены, хотя это было запрещено. Недостача составляла примерно две тысячи рублей. Мать и Лора никак не могли собрать больше 1300 рублей, а Лора знала, что после получения денег из Москвы мы купили наш домик и у нас осталось еще 800 рублей, наш НЗ. Я была на улице, когда ко мне прибежали Аля и рыдающая Лора просить у меня разрешения взять с книжки 700 рублей. Потом выяснилось, что милиция эти 700 рублей взяла себе и тут же отправила мать Лоры под суд. Девушка не смогла вернуть нам деньги, а в уплату долга отдала свое приданое – единственное шерстяное платье и покрывало.
Утешением для Лоры стал драмкружок клуба. Она участвовала во всех спектаклях, старательно заучивала роли, и хотя она явно не имела сценических данных, но была добродушна и уступчива, и кружковцы к ней хорошо относились.
Когда мать увезли, Пальма вернулась с Лорой из аэропорта, потыкалась по пустому дому, потом вышла за дверь и пришла к нам. Наш дом был заперт. Она легла у порога и, когда вернулась Аля, очень смущенно, не глядя в глаза, встала, потерлась о ноги и неуверенно завиляла хвостом. Аля открыла дверь, впустила ее в дом, дала поесть. Пальма, вылизав нам руки и лица, улеглась у печки. И поняли мы, что у нас появился еще один член семьи. Пальма была небольшой собачкой, вроде Каштанки, с шелковой волнистой блестящей шерстью. Чрезвычайно ласковая, умная и, как оказалось в дальнейшем, преданная. К тому же она была очень изящная, на пол ложилась всегда «в профиль», вытягивая длинные красивые лапки. Когда она ела
