Повернувшись, леди Розмари поспешила в библиотеку к мужу, желая поскорее поговорить с ним. Возможно, Дилайт была и права, но, войдя в комнату, где двое мужчин уже обменивались тостами, подняв кубки с вином, Розмари вскоре обнаружила, что совершенно очарована этим громадным ирландцем.
— Мы с лордом О'Брайаном обговорили условия, дорогая! Приданое Дилайт он счел достаточным, а от себя я прибавил двух чистокровных кобыл: О'Брайаны разводят лошадей.
— Только не говорите этого Дилайт, умоляю вас, милорд, — попросила Розмари.
Лорд О'Брайан рассмеялся.
— Да, — кивнул он, — вряд ли этой девчонке будет приятно узнать, что часть ее приданого — две лошади. И если даже ей предстоит услышать об этом, то я возьму сей труд на себя. — Он вновь рассмеялся. — Кстати, где она? Я не прочь выпить за ее здоровье.
Леди Розмари вздохнула.
— Если я не ошиблась, Дилайт убежала в сад, милорд, — через парадную дверь и направо.
— Благодарю вас, мадам, — ирландец галантно поклонился ей и вышел из комнаты.
Когда он ушел, Розмари повернулась к мужу.
— Роб, разумно ли мы поступили? Мне бы не хотелось, чтобы Дилайт была несчастна.
— По-моему, — ответил ее супруг, — Дилайт повезло гораздо больше, чем она думает. Лорд О'Брайан — ровесник Тони, и хотя я с удивлением узнал, что его сын погиб, я уверен, что Дилайт нужен муж старше ее самой. Мальчишка ей вскоре наскучит. По-моему, таков был замысел Божий. Она выйдет замуж, будет жить в Ирландии — подальше от мест, где испытала разочарование. Хотя внешне Дилайт оправилась, по-моему, ей будет больно вновь видеть сестру и Энтони. Кстати, если бы она сравнивала молодого мужа с Энтони, мальчишка не выдержал бы такого сравнения. А лорд О'Брайан — такой же зрелый мужчина, как Тони. Надеюсь, с ним у Дилайт появится столько хлопот, что она и не вспомнит о своем разбитом сердце.
— Ты уже решил насчет свадебной церемонии?
— Через несколько дней состоится официальная церемония обручения — ирландцы с уважением относятся к подобным обрядам. Свадьба будет в конце лета, прежде чем осенние шторма помешают преодолеть морской путь между Англией и Ирландией. После помолвки лорд О'Брайан вернется на родину, а в августе вновь будет у нас.
— Я только молю Бога, чтобы Дилайт была Счастлива, Роб, — тревожно произнесла леди Морган.
— Ей придется самой строить собственное счастье, дорогая, — возразил ее муж, — но лорд О'Брайан очарован ею. Как только она прекратит сопротивляться, она будет если не счастлива, то вполне довольна своей судьбой.
А в этот момент Дилайт не чувствовала себя ни счастливой, ни довольной. Заметив приближающегося лорда О'Брайана, она попыталась спрятаться от него среди деревьев. Он не звал ее и не искал, а шел прямо к ней. Внезапно Дилайт потеряла его из виду и была вынуждена покинуть свое укромное место за большим деревом — лорд О'Брайан словно сквозь землю провалился. Вдруг пара сильных рук обхватила ее, развернула, и Дилайт вскрикнула, но этот крик оборвал поцелуй.
Ее еще никогда не целовали, и она ожидала совсем иного. Его властные манеры ошеломили Дилайт. С другой стороны, поцелуй не был ей противен. Его твердые губы прижались к нежным губам Дилайт, обжигая их и заставляя сердце Дилайт забиться так, как никогда прежде. Ее вдруг охватило пламя, и, не в силах справиться с собой, она обняла его и поцеловала в ответ.
Наконец, когда оба уже не могли дышать, лорд О'Брайан отстранился, но не выпустил ее из рук.
— Клянусь всеми святыми, детка, ты мне подходишь, — заметил он. — Я прибыл сюда, ожидая увидеть смирную и послушную бледную английскую розу. Я даже подумывал сказать твоему отцу, что, поскольку Десмонд мертв, нашим семьям следует отказаться от родства, но внутренний голос помешал мне сделать это, и я прислушался к нему, как прислушивался всегда. И что же я обнаружил, детка? Горячую, своенравную плутовку с невероятным именем, которая, судя по одному взгляду, способна принести мне. сильных сыновей-кельтов. Не прошло и минуты, как я понял, что хочу тебя!
Во время этого страстного монолога лорд О'Брайан разжал руки, и Дилайт оттолкнула его, влепив пощечину, от которой зашатался бы менее сильный мужчина.
— Это еще за что? — удивился ирландец.
— Вы посмели поцеловать меня!
— А ты ответила на поцелуй.
— Не правда! — вскричала Дилайт.
— Нет, правда, детка. — Он усмехнулся. — Ты целовала меня со страстью, которую вряд ли понимаешь в своей невинности, и ручаюсь, при этом кровь закипела у тебя в жилах. — Рассмеявшись при виде ее стыдливого румянца, он продолжал:
— Да, я поцеловал тебя, детка, и намерен целовать впредь, а со временем предпринять и кое-что другое — так, чтобы ты ослабела от наслаждения и стала умолять меня о большем, как я готов умолять сейчас тебя. Я хочу целовать твое прелестное тело, ласкать эти пышные груди. Хочу учить тебя, как прикасаться к мужчине и доставлять ему удовольствие. — У него задрожали руки, и он вновь привлек к себе Дилайт. Она попыталась вырваться, но руки О'Брайана сжимали ее до тех пор, пока Дилайт не поняла, что пора прекратить бесполезное сопротивление. — Я хочу, чтобы ты вся стала моей, Дилайт Морган, и подарила мне сыновей и дочерей. — Его губы дразняще коснулись ее рта. — Я хочу любить тебя — так, как и ты хочешь любить меня.
— Но я не желаю вас любить! — запротестовала Дилайт. — Я даже не знакома с вами, милорд!
— Я — Кормак, детка! Кормак — это мое имя. Вот мы и познакомились. Мы уже достаточно знаем друг друга. Я — тот самый незнакомец, который преследовал тебя в снах с тех пор, как ты подросла. Это я заставлял тебя просыпаться по ночам с болью, суть которой ты поняла только сейчас. Я твой, детка, а ты принадлежишь О'Брайану, Так было суждено еще давно, и так будет!
Она не могла пошевельнуться. Ее околдовал этот чудный голос, говоривший возмутительные вещи, а эти зеленые глаза мерцали так, словно затягивали ее в свою глубину. Дилайт не понимала, что с ней происходит.
Еще месяц назад она считала, что влюблена в Энтони Уиндхема. Она любила его с тех пор, как впервые увидела в тринадцатилетнем возрасте. И она только недавно начала смиряться с мыслью, что Тони принадлежит Блейз и никогда не достанется ей самой. И вдруг этот необузданный мужчина ворвался в ее жизнь, говоря невероятные вещи, а его слова трогали ее так, как никогда прежде не удавалось чужим словам. Как это он мог узнать о незнакомце из снов Дилайт, которых она стыдилась даже наедине с собой?
— Я не стану вашей, — прошептала она.
— Нет, детка, станешь, — уверенно пообещал он. — Никто, даже упрямая англичанка, не в состоянии бороться с судьбой. — Он ослабил объятия. — А теперь беги прочь, детка, и хорошенько обдумай все, что я тебе сказал.
Дилайт не стала медлить. Она бросилась бежать, слыша, как вслед ей несется ироничный смех. Неужели ее родители спятили, если решили выдать ее замуж за дикого ирландца? Зачем они сделали это? Они должны были отказать ему сразу, едва увидев, но, к удивлению и недовольству Дилайт, этого не произошло. Кормак О'Брайан очаровал всех обитателей Эшби — от слуг до хозяина дома. Все сестры были влюблены в него, в том числе Ларк и Линнет, которые даже впервые в жизни поссорились, желая сесть за столом рядом с лордом О'Брайаном. Поскольку справа от него посадили Дилайт, оставалось только одно место. Наконец леди Морган разрешила это затруднение, посадив по левую руку от будущего зятя своего старшего сына, Гевина.
Торжествующе улыбаясь, Гевин занял желанное место.
Он уже признался Дилайт, что считает ирландца славным малым. Даже младшим детям, трехлетнему Гэлу и его брату-близнецу Тому лорд О'Брайан пришелся по душе. Он мог часами сидеть у камина, качая малышей на коленях и рассказывая им чудесные ирландские сказки, которые дети слушали с широко раскрытыми глазами.
В один из редких моментов спокойствия Дилайт спросила Кормака О'Брайана:
— Почему никто не видит вас таким, каким вижу вас я?
— Потому, детка, что они не боятся меня, как ты, — ответил он.
— Но я ни капли не боюсь вас! — убежденно воскликнула Дилайт. — Почему я должна бояться?
