постель.
Почувствовав облегчение, он нащупал брюки и лежа натянул их.
— Доброе утро! — раздался радостный голос. — А я и не знала, что ты проснулся, думала, что будешь спать до самого апреля после такой ночи.
В брюках Донован почувствовал себя менее уязвимым. Он приподнялся и отдернул занавески, приготовившись рассказать ей о своем эмоциональном состоянии. Вместо этого он замер на месте, уставившись на Джойл.
Она стояла перед зеркалом, одетая в подвенечное платье. Нет! Не может быть! Донован моргнул и потряс головой. Да. На ней, в самом деле, было настоящее подвенечное платье, со всеми бантиками, ленточками, сборками и рюшечками, с фатой до пола.
Увидев это, Донован даже не обратил внимания на абсурдность ситуации, он лишь почувствовал, как страх начинает сковывать его.
Джойл повернулась к нему, на лице ее сияла улыбка. Фата потянулась за ней, обернув изящной кружевной пеленой. Ее обаяние едва не остудило его, но гнев быстро заставил установить контроль над ситуацией.
— Нет! — воскликнул Донован, вскакивая на ноги и отшвыривая занавески с силой на постель. — Ни в коем случае! Даже и не мечтай, этого не будет! Я же говорил вчера, что не обещаю ничего в будущем…
Сердитый взгляд Донована несколько омрачил солнечное настроение Джойл. Пригвожденная к месту, она попыталась было вразумить его:
— Дон, я…
— А прошлая ночь была лишь предметным уроком, — набросился он на нее, — способом убедить меня, что я могу любить тебя только на твоих условиях, да?
Наконец Джойл поняла, в чем дело. Просто-напросто, подумала она, он неверно истолковал свадебное платье на ней. Эта мысль показалась ей сперва настолько нелепой, что она с трудом переварила ее. Она снова попыталась объяснить:
— Ты что, думаешь, что это…
— Я не думаю, а знаю, — произнес Донован, подойдя к ней вплотную. — Я знаю, как вы, женщины, действуете, как вы добиваетесь, чего вам нужно, отдавшись мужчине. Я просто забыл.
Джойл слушала его, с трудом веря ушам. Воспоминание о чудесной ночи, которую они провели вместе, начало потихоньку улетучиваться.
— Отдавшись? — повторила она, чувствуя, как боль и злоба закипают в ней. — Так ты хочешь сказать, что то, что я вчера делала с тобой, можно назвать словом «отдалась»? — В негодовании она сжала кулак и что есть силы ударила его в предплечье. — Кретин! И чего же, черт побери, я, по-твоему, так сильно хотела получить за то, что переспала с тобой?
Донован сложил руки на груди, стараясь защититься от ее второго удара.
— Мужа, — произнес он непоколебимо.
Джойл с жалостью покачала головой.
— Похоже, это платье навело тебя на такое умозаключение?
Две вещи одновременно дошли до него: что Джой просто прелестна в гневе, и вторая — что в вопросе, по-видимому, содержалась издевка. Но ему было все равно. У нее нет никакого права им манипулировать.
— Да.
— Дурак, — пробормотала она себе под нос, снимая с себя фату. Она сложила ярды прозрачной ткани и бросила ее на постель. Только теперь Донован заметил, что платье не было застегнуто сзади. Добрая дюжина петель, до которых она, очевидно, была не в состоянии дотянуться, оставались свободными.
Сердито, но аккуратно она вытащила руки из облегающих рукавов, стянула платье до колен и вырвалась из него. Затем она схватила его и поднесла к самому носу Дона так быстро, что он даже не успел обратить внимание на то, как она соблазнительно выглядит в шелковой комбинации.
— Посмотри на него, — скомандовала она. Донован нахмурился в удивлении, попытался отпихнуть платье от себя, но она снова ткнула его ему под нос.
— По-смо-три!
— Ну, смотрю, — сказал он. — Что дальше?
Джойл в отчаянии закатила глаза.
— Господи! Еще говорят, что Вэлу присущи твои черты. Да вы же с ним — один и тот же человек. Ты что, не видишь, что ткань выцвела, что шелк вытерся, что в кружевах дырки?
Дон все не мог понять, в чем дело, и она продолжила, саркастически ухмыляясь:
— Оно же древнее, Ирвин. Оно из антикварной коллекции. Если ты помнишь, я упоминала, что работала вместе с женщиной, которой принадлежит этот отель, на нескольких демонстрациях старинной одежды, потому что ей досталась куча платьев от бабки.
Тревога в душе Донована теперь приобрела другое направление — он постепенно убеждался в собственной глупости.
— Я проснулась, чувствуя себя так чудесно, — сказала Джойл, — что решила, что мы могли бы позавтракать в постели, прежде чем уйдем. — Она указала на поднос с давным-давно остывшей едой. — Я позвонила, желая сделать заказ, хозяйка увидела, что я уже встала, и прислала мне с прислугой это платье, которое она обещала одолжить для моего кружка.
В оцепенении Донован уставился на нее, не в силах поверить, что он мог так сильно ошибиться.
— Если тебе трудно в это поверить, — продолжила Джойл, бросив свадебный наряд на постель и натянув свое платье, — вспомни, что у меня не было с собой ничего, когда мы вошли сюда вчера вечером. А если ты решил, что я взяла его напрокат в неожиданном порыве брачных чувств, после того как мы с тобой занимались любовью… — она прервалась, чтобы остановиться перед ним и произнести остаток фразы прямо ему в лицо, — то это значит, что я сделала это посреди ночи, что невозможно, поскольку мы оба знаем: большую часть времени я была занята несколько другим. Или, может, ты думаешь, что я купила его после того, как ты заснул? Сколько там было времени? Около четырех утра? — Она взглянула на часы. — Ты знаешь какой-нибудь магазин свадебных принадлежностей где-либо в Соединенных Штатах, который открывался бы до восхода солнца?! — В конце она сорвалась на самый настоящий крик.
Он поморщился.
— Я все понял. Послушай, я…
— Нет. Ничего ты не понял. По-твоему, Вэл — правдоподобное изображение мужчины, но это совсем не так. Все мужчины страны способны смеяться и аплодировать ему, потому что обязанности и ответственность действительно могут со временем надоесть и начать действовать на нервы. Но они не смешивают его «жизнь» со своими реальными жизнями так, как ты. Вы с ним совсем не пионеры будущего, Донован Ирвин. Вы динозавры. Вы скоро вымрете.
— Но, Джойл…
Она сворачивала платье, но, тем не менее, обернулась к нему сердито.
— Большинство современных мужчин умные и заботливые и стремятся привносить в отношения все, что только возможно, а не только брать. Хотя остались еще и такие особи каменного века, как ты, которые используют любовь, чтобы получить секс.
Она отвернулась, чтобы упаковать фату. Донован молча смотрел на нее, теряясь, стоит ли ему начать защищать себя или извиняться.
Джойл закуталась в свой плащ, надела на плечо сумочку и взяла коробку с платьем. В последний раз она обернулась к нему уже от двери.
— Надеюсь, что Шоколадная Мстительница душу из тебя не вытрясет. Прощай.
Дон даже не попытался задержать ее. У нее чуть ли не молнии сверкали из глаз, и он не посмел встать на ее пути.
— Вот и все, что произошло. — Донован лежал на диване, пес втиснулся на свое обычное место между ним и спинкой. — И знаешь, что самое худшее в этой истории?
Вик, положив голову ему на живот, казалось, ждал ответа.
— Все, что она говорила, — это чистая правда. Я влюбился в нее и испугался этого до смерти. Затем,
