— Ненадобояться, — мужчина нащупал её плечо — Оннехочетчтобывыбоялись.
«Господи!».
— Болит?
Киви снова взглянула на свои руки. Бред?
— Я почти не чувствую боли, — выдавила — Только… непривычно…
Мужчина шумно выдохнул. Они немного помолчали.
— Божество… трогает… предметы.
Француженка растерялась.
— Мебель… Стены… Двери… Каждую половицу… Вас.
Киви слетела с табурет, впорхнула в спальню и упала на кровать. Мужчина подошел к окну, снова заскрипели половицы.
— Побег… нельзя… Везде… огонь. Дом… тюрьма. Божество… вода.
Киви закрыла лицо руками. Ещё один день и возможно, ничего этого не будет. Возможно.
Глухой стук заставил курета замолчать. Киви выбежала из спальни, не смотря на явный протест незнакомца. В голове была только одна мысль — Джек! Он пришёл!
Входная дверь дома была открыта нараспашку и била об стену. Порог заслоняла тёмная дымка, не дающее разглядеть друга. Как он? Сильно напуган? Киви мысленно прочитала молитву и с разбега ринулась к двери. На этот раз её остановило что-то плотное и холодное. Голова черного человека медленно повернулась на 180 градусов. Француженка невольно отступила назад. На миг её посетила мысль, что она всё ещё спит. Жак загородил ей путь протянутой рукой. Киви пробрало до дрожи. Ей то казалось, что он стоит к ней спиной.
— Пусти, я знаю ты там! — прокричали с улицы.
— Кто там?! — пискнула Киви, с ужасом смотря на конечность чёрного человека в миллиметре от её лица.
— Grognasse! — выругался мужчина.
Француженка обомлела. Шпион Бернарда. Там, на крыльце! Не смотря на ужасающую фигуру, сотканную из темного дыма, Киви короткими шажками подступила к порогу и всмотрелась перед собой. Даже в самом изощренном кошмаре, она не могла предположить, что снова встретиться с этим человеком. Слепой шпион тщетно пытался пробиться внутрь гостиной, натыкаясь на невидимый барьер.
Ледяная рука легла ей на плечо. Француженка содрогнулась, но не от холода, а от страха перед тем, что происходило на крыльце. Когда-то преследующий её посланник дяди едва ли напоминал человека. Нос и щеки впали. Вместо губ алело мясо. Зубы почернели и искрошились. Это существо пыхтело с натуги и дёргало головой так, будто в воздухе летала тысяча комаров. Образ заканчивал порванный пиджак и полурастегнутая рубашка. Штаны он закатал до колен, отчего белые носки выглядели крайне неуместно. Судя по тому, как отчаянно он пытался прорваться внутрь и как сильно были зажаты его глаза, вряд ли он понимал, что делает.
Пошарив рукой по сторонам, Киви наткнулась на табуретку с подсвечником. Душа ушла в пятки, когда шпион в очередной раз попытался прорваться в гостиную в два прыжка.
— Что с ним такое?
Ответа не последовало. Шпион Бернарда таки прорвался в гостиную, налетев на табуретку. Киви с размаху опустила подсвечник ему на голову и отскочила в сторону. Пол под ногами зашипел. И на какую-то долю секунды гостиная погрузилась во мрак.
— Какого…
Кроме Киви и молчаливого курета в доме никого не было.
Утро нового дня встретило француженку холодно. Фактически, началась зима. Девушка свесила ноги с матраца и задумчиво уставилась на покрытые инеем половицы. Прошло три дня её общего проживания в доме с молчаливым «куретом». Мужчина, в жизни наверняка ни разу не державший метлу в руках, превратился в доброкачественную домохозяйку. Дом блистал чистотой. Бак был всегда наполнен водой. На стол накрыто. Посуды вымыта. Только вот собеседника ко всему прочему француженке не хватало. Но после их разговора ночью, мужчина не спешил заводить разговора, а все её попытки начать беседу обрывал, удаляясь подальше или сжимался так, будто готовился к смертельному удару.
«Ну, его», — подумала она на второй день.
На скрип кровати дверь гостиной отворилась и в комнату вошёл блондин-курет.
— Вам что-нибудь угодно? — сухо спросил.
Киви пожала плечами:
— Поесть.
Мужчина кивнул и удалился. Через несколько минут вернулся с подносом. Сама обычная еда. Яблоко, каша, хлеб. Только как они кашу то сварили? Киви решила промолчать и спросить в более подходящий момент. Но это и не потребовалась. Пока она отлеживалась в баке, наполненной тёплой водой, курет вышел из дома со стаканом быстро завариваемого пюре и осторожно поставил его между высоких травинок. Вода в стакане зашипела уже через несколько секунд. Мужчина надел кожаную перчатку и рывками вытащил завтрак.
Она и так поняла, что к траве лучше не подходить, но получив ещё одно напоминание почему — почувствовала себя не в своей тарелке. А ведь она почти забыла, откуда получила свои ожоги.
А их было не смыть водой. Повязок и замысловатых мазей, которыми снабжал её мужчина, хватило ровно на столько, чтобы избавиться от мертвой кожи и покрыться нездоровым слоем крабовой красноты. Она стала уродиной. И тут могла помочь разве что операция по пересадке кожи. Только вот где и на какие деньги?
Но страшнее было даже не это. Киви не испытывала никаких угрызений совести. Кому на неё смотреть в поле? А ведь она тут застряла! Кожа — дело десятое. Девушка бы попыталась бежать рано или поздно. Результат был бы один. А теперь она вряд ли выберется, даже если путь в город будет покрывать красная дорожка.
«Сама себе яму выкопала».
Почувствовав на себе чужой взгляд, француженка оглянулась на дом. За окном было темно, не смотря на солнечный и тёплый день. Она могла зуб дать, что знала причину. Жак был в спальне.
Господи Боже. Она дала имя приведению! Киви погрузилась в воду по самый подбородок. Но вернуться в дом пришлось, когда бак начал активно нагреваться. Раскрасневшаяся она вошла в гостиную и села на одну из табуреток. В углу комнаты была аккуратно сложена чужая одежда и обувь.
Когда окончательно стемнело, молчаливый курет зашел в дом и закрыл дверь на замок. Вдвоём они прошли в спальню. Киви присела на кровать, за неимением другой мебели. Что-то изменилось. Блондин наклонился к ней и велел лечь. На новизну потянуло? Последние два дня она засыпала немного иначе.
— Так… надо…Сегодня… важный… день.
Сопротивляться в её положении вряд ли было возможно. Курет достал из под кровати несколько бутылок и не щадя воду, полил ими девушку от головы до пят. Было жарко, но не настолько.
— Что ты…
— Тсс.
— Господи, господи… — взмолилась — Жак это ты?
Чёрный человек медленно кивнул. Киви могла зуб дать, что он всматривался в её лицо. Щеки, нос и лоб моментально обмерзли. Почему всё рядом с ним становилось таким холодным?
— Только не делай больно, — прохрипела — Пожалуйста. Сделай всё быстро…
Курет отвернулся, а Жак немного погодя ещё раз кивнул. Ну, почему он не может говорить? Почему?
Мучительно медленно, как в старом фильме, чёрная тень подошла к изголовью кровати. Ледянка рука легла Киви на лоб. Какой контраст! Под его касанием её кожа буквально горела! И было так мучительно больно…
