2018.
— Жак, — она позвала его, хотя сосед и так стоял достаточно близко — Что это значит?
Он заглянул ей через плечо, делая вид, что читает первую страницу. Чёрная рука коснулась её распущенных волос и начала сжимать локоны. Он делал так иногда, когда хотел её успокоить.
— Прошло восемь лет, Жак?
Чёрное лицо без глаз, носа и рта повернулось к ней. Киви ждала ответа.
Он кивнул.
— Восемь лет! — она вскочила с табуретки и закружила вокруг шахматного стола — Это же не какие- то там полгода! Я думала, мы едва зиму пережили, а тут… Жак!
Силуэт слегка выпрямился. Так он становился более твердым, материальным. И мог указать ей на дверь. Что он и сделал. Киви полоснула соседа гневный взглядом, но направилась в спальню. Дверь за ней захлопнулась. Из гостиной понесло гарью. Сжег газету!
Ссориться им приходилось всего несколько раз, но никогда, никогда он не был инициатором!
Вне себя от разъедающего душу волнения, Киви принялась рассматривать замысловатые завитки в найденном блокноте. Это был стих. Только вот смысл его, сколько бы Киви не проматывала текст в уме, никак не доходил до неё…
Боже! Восемь лет! У Анни уже детишки пошли! Бойкие и озорные, должно быть все в веснушках, как мамочка! Жила ли она там же? С пожилыми родителями? Или переехала? А Бернард? Наверняка, подумал, что Киви… Господи!
Она протёрла глаза. Засыпать нельзя. Только не сейчас.
Жак вернулся из гостиной и начал готовить комнату ко сну. Затушил свечи одним прикосновением чёрной руки, плотно запер дверь и встал рядом с кроватью. От его тела исходил морозный воздух, будто из холодильника. Киви в очередной раз поежилась, ощущая резкий контраст от начавших накаляться стен и пола. Она так и не смогла привыкнуть ко всему этому.
— Жак. Нам надо поговорить.
Он был недоволен или разозлен.
— Жак, — Киви потянулась к его руке, он отдёрнул её, повернувшись к девушке спиной — Обиделся? Да что ты, в самом-то деле!
Она встала с кровати и развернула его к себе. Пальцы Жака тут же коснулись ее шеи и поползли вверх, аккуратно прикрывая её уши. Он не хотел ничего слушать. Ему нравилось жить, так как жили они эти… восемь лет.
— Ты ведь знаешь, что я хочу? У меня остались друзья там. Я должна попрощаться с ними. Стоит только подумать обо всём и… я даже засыпать боюсь теперь!
Киви сжала его руку и присела на кровати. Он опустился рядом на колени и стал ее раздевать. Делал он это очень медленно, по-хозяйски. Задержал холодные руки на ее затылке, пока развязывал лямки платья, погладил плечи, когда сдвигал вниз рукава, провел ладонью по шее вниз, распутывая цепочку крестика. Киви зажмурилась. Он хотел, чтобы она забыла. Но слишком сильно было потрясение. Она думала, что время ещё есть! Они привыкнуть друг к другу и он её отпустит! Сможешь отпустить, если захочет! Если она сумеет показать свою верность!
— Клянусь, Жак. Я вернусь. Как только увижусь с ними. Тут же вернусь.
Чёрный человек на миг отстранился и покачал головой. Начал массировать её ступни.
— Почему, Жак? Зачем?
Она и раньше задавала этот вопрос, но никогда не получала ответа. Как сейчас.
— Жак. Что ты хочешь? Всё, что угодно сделаю.
Он смотрел на неё. Внимательно.
— Жак. Дай себя увидеть.
Чёрный человек подчинился сию же секунду. Тёмный сгусток плотной материи вокруг головы разошелся, открывая взору устремленные на девушку заплаканные красные глаза. Синий рот прекратился в одну плоскую линию. Бледная кожа выглядела особенно нездоровой. Обычно он выглядел иначе. Менее мрачно, предпочитал смотреть в никуда. Когда стоял в проёме двери, ожидая её возвращений или когда делала вид, что сидит на табуретке, играя с ней в шахматы. Иногда ей даже казалось, что в он в принципе ничего не видит. Но общий образ был так прекрасен при тщательном рассмотрении, что было сложно поверить в любую ущербность. Высокий, стройный, гибкий, в своём костюме из черных волокон. У него были мощные плечи и красивые руки с длинными посиневшими пальцами. Какой-то дьявол нашептывал ей на ухо, что таких красивых не может быть в природе.
Киви протянула ладонь и провела пальцем по его щеке. Жак повернулся и не сводя с неё ничего не выражающего взгляда, поцеловал в ладонь. Кожа мгновенно зашипела, выделяя пар. Осмелев, Жак вобрал гладивший его щеку палец в рот и надкусил. Француженка почувствовала головокружение. Так было всегда. После касаний Жака её кожа грубела. Он неосознанно вбирал воду и постоянно настаивал, чтобы Киви больше пила.
Она первая нагнулась к нему. Сосед помедлил, но вскоре покорно поцеловал ее в губы. Девушка содрогнулась от необыкновенного чувства. Его губы были такими же холодными, как и руки. А когда язык Жака проник в ее рот, француженке показалось, что она нечаянно проглотила что-то замороженное.
Свободной рукой мужчина аккуратно положил ее голову на подушки, одновременно высвобождая вторую. Киви запротестовала, попытавшись прервать поцелуй, но Жак лишь сильнее впечатал ее в матрац. Тогда Киви обхватила его шею руками, в той же мере наслаждаясь прохладой исходившей от его тела. Совсем скоро, когда она уже начала задыхаться от поцелуев, он игриво чмокнул ее губы и колкой дорожкой потянулся вниз, по пути стягивая с Киви липкое белье. Француженка чуть не согнулась пополам от смеха, когда он начал водить языком вокруг ее пупка.
— Щекотно! — пискнула она, пытаясь руками отодвинуть его голову.
Но он был неумолим. Одной рукой придерживая ее за плечо и другой за бедро, он словно дикий зверь облизывал ее живот. Киви зажмурилась, не будучи уверенной приятно ей или противно. Незнакомец не только лизал ее тело, но и надкусывал, довольно агрессивно для любовной игры. А ещё он так сильно прижал ее к матрасу, что Киви едва могла дышать. Руками она вцепилась Жаку в волосы и потянула назад, ему это понравилось и он на миг оторвал взгляд от ее живота.
«Господи».
А он и правда походил на что-то ненормальное. Язык слишком длинный, чтобы быть человечьим и какой-то заостренный. Он облизнулся, смотря ей в глаза, отчего у Киви мурашки пошли по коже. Жак нагнулся над её лицом. Снова. Даже в самых смелых мечтах она не могла бы представить, что поцелуй может быть таким страстным, таким жаждущим, таким возбуждающим, Киви ни за что бы не поверила, что страсть, близкая к животному страху, может быть так прекрасна. С глубоким стоном она еще шире приоткрыла губы, возвращая Жаку его поцелуй.
Где-то в пучине пламени она услышала низкое рычание, больше похожее на раскат грома. Жак навис над ней на выпрямленных руках. Он не отрывал от нее взгляда. И сейчас нельзя было ошибиться в выражении его лица. Оно выражало такую явственную борьбу желания и печали, что сердце Киви не выдержало и болезненно сжалось. Впервые за всё время губы Жака скривила слабая улыбка. Он прочёл её мысли, узнал, что ей не всё равно.
Девушка держалась за него, когда он погружался в нее и изнемогал над ней. И смотрела на него, смотрела в его болезненно бледное лицо и заплаканные глаза. Даже когда её зрение потускнело и удовольствие хлынуло горячими волнами, она открывала глаза, чтобы смотреть на него, смотреть…
И он тоже смотрел на девушку, не отрываясь. Красные глаза темнели. Жак словно хотел сообщить ей что-то, чего не мог сказать, но мог показать своим телом. Она бы многое отдала, чтобы расшифровать его послание. Но девушка уже подремывала, когда он, стараясь не шуметь, лёг рядом с ней на бок, нежно поцеловал между лопаток и растворился в воздухе, превратившись в тёмное облако.
Наутро Киви сбежала, с тоской оборачиваясь в сторону крыши их избушки. Трава вокруг неё покрывалась инеем и ломаясь, опадала на землю.
