прощание. Вернувшись к себе на подушки, он сел и погрузился в размышления. Он всегда умел смотреть правде в лицо и потому сознавал, что умирает. Селим не знал, сколько ему еще отпущено. Глупые и трусливые лекари все еще не признавались в том, что на него надвигается смерть. Но Селим чувствовал, что уже совсем скоро присоединится к своим предкам в раю. Разумом понимал, но сердцем не мог принять. Ему всего пятьдесят один год, и он так мало времени находился у руля империи. Турция нуждается в нем! Он уже заметно раздвинул ее границы, а после взятия Родоса можно будет всерьез думать о завоеваниях в Западной Европе. Так много дел впереди, а Селим чувствовал, что еще не может до конца доверить кормило власти сыну.
— Сулейман, Сулейман… — со вздохом произнес он. — Ты всегда был красивым, мягким и добрым мальчиком. Но достанет ли у тебя сил встать во главе империи? А если нет, то из чего мне остается выбирать?
Старшие сыновья Селима погибли. Остались лишь Хасан, Нуреддин и Карим. Хасан имел склонность к наукам и больше походил на своего деда Баязета и дядю Коркута. Ученый никогда не станет великим султаном. Нуреддин слишком жесток, ибо унаследовал темные черты своих свирепых турецких и китайских предков. Нет, из него ничего путного не выйдет. А пятилетний Карим еще слишком молод. Султан понимал, что должен держаться за Сулеймана как за наследника. Ему самой судьбой уготовано идти по стопам отца.
Селим вернулся мыслями к Родосу. Чтобы христианская цитадель возвышалась столь близко к границам Османской империи? Недопустимо! В уходящем году поход уже не организовать, времени мало. Такую кампанию нужно тщательно продумать во всех мелочах. Родос был почти неприступен, и его защищали смелые люди. Селим отдавал должное врагу, когда тот этого заслуживал. Разве можно получить удовлетворение от победы над слабым противником? Он знал, что рыцари, укрывшиеся в крепости Родоса, окажут ему поистине ожесточенное сопротивление, и Селим с нетерпением ждал битвы.
Пока он останется в Константинополе, дабы воплотить в жизнь некоторые давно задуманные реформы. Из шести лет, что он был султаном, четыре года он провел в походах. Возможно, Сулейман был прав, когда говорил, что нельзя одновременно и воевать, и править.
И потом, Селиму чисто по-человечески хотелось подольше побыть с семьей. Не так давно он был отцом шестнадцати детей — десяти мальчиков и шести девочек. Теперь из сыновей в живых остались лишь четверо.
Оглянувшись мысленно на прожитые годы, он усмехнулся. Как легко жили во дворце Лунного света! Хозяйством заправляла госпожа Рефет и помогала ей Сайра. Сарина возилась в саду, постоянно упрекая мужа в том, что он так и не научился отличать цветочные побеги от сорной травы. Сарина очень понравилась бы деду. Мухаммед Завоеватель был отличным садовником.
Закрыв глаза, он мысленно увидел своих детей, возившихся на зеленой лужайке. Рядом катали шары его красивые кадины, стройные ноги их просвечивали в прозрачных шароварах. Казалось, он даже слышит их заливистый смех и чувствует, как тянет с моря солью…
Сколько они прожили вместе? Почти двадцать шесть лет. На мгновение ему захотелось плюнуть на все свои султанские заботы и вернуться к той прежней беззаботной жизни. Но Селим одернул себя. Он знал, что если обернется назад, то не увидит там ничего, кроме пустоты и хрупких воспоминаний — и сладких, и исполненных горечи У него не было выбора — надо смотреть в будущее.
Глава 33
Селим вновь оставил столицу и отправился в очередной поход. Отдавая себе отчет в том, что взятие Родоса не будет увеселительной Прогулкой и что тут торопиться не следует, он сначала переправил свою армию на небольшой полуостров, откуда открывался вид на крепость. Тем самым он хотел убить двух зайцев. Во-первых, произвести необходимую разведку, а во-вторых, оказать психологическое давление на местное население, у которого при виде громадной турецкой армии должно было пропасть желание активно помогать засевшим в крепости христианам.
Тем временем в Константинополе жизнь для кадии вернулась в обычное русло. Хасан и Нуреддин уехали в дальний военный лагерь на озере Шкодер. Отец обещал взять их с собой на штурм Родоса, если они покажут себя примерными учениками.
В гареме под присмотром матерей остались только три принцессы и малолетний принц Карим. Перед тем как отправиться в Анатолию, султан предложил было, чтобы Кариму отвели собственные покои и предоставили личный двор, но Сайра уговорила его повременить с этим но крайней мере до падения Родоса.
На дворе стояло лето, и бас-кадина за последние дни дважды стала бабушкой. Перед самым отъездом Селима из Магнезии дошли сведения о том, что Гульбейяр родила сына, которого назвали Мустафой, чтобы сделать султану приятное. А на прошлой неделе и Нилюфер стала матерью, произведя на свет здорового крепыша, нареченного Мухаммедом.
Дни летели один за другим. Когда в городе появились первые намеки на чуму, в Эеписерале не придали этому особого значения. Вспышки черного мора были обычным делом в летнюю пору, когда наступала жара. Спустя какое-то время заболело несколько рабов из султанских конюшен, но, поскольку эти люди не входили в контакт с прислугой из гарема, никто не беспокоился.
Но в один из дней Анбер принес бас-кадине весть с озера Шкодер о том, что чума свалила юных принцев. Если бы Сайра не прожила вместе с Фирузи и Зулейкой так долго одной семьей, она, возможно, отреагировала бы как-то иначе. Но связь между тремя женщинами была слишком сильна, поэтому она приказала испуганному Анберу перевезти принцев домой, а после этого пошла сообщить о случившемся их матерям.
Изолированный от других и редко используемый Мраморный двор подготовили к приему больных. Обе матери рвались ухаживать за своими детьми, по Сайра не допустила этого, впервые за все годы употребив свою власть. Решили, что туда пойдет только одна из них, и жребий выпал Зулейке.
Хасан и Нуреддин пребывали в плачевном состоянии. Чумные нарывы еще не проявились, и страдания детей были поистине ужасны. К султану послали нарочного с извещением о том, что его сыновья больны и что надежд на их выздоровление нет.
Вспомнив о своем последнем разговоре с Хаджибеем, Сайра вдруг представила себе, что уже через несколько дней из десяти сыновей Селима в живых, скорее всего останутся только двое — старший и младший. В ее голове родился дерзкий план.
Она не могла допустить, чтобы Карим стал пешкой в политической игре и угрозой своему брату Сулейману. Вместе с тем она сознавала, что ее от природы мягкосердечный первенец будет не в состоянии убить любимого младшего брата, да она и не позволила бы ему. С другой стороны, если Карим останется в живых, он наверняка станет орудием в руках людей, которые замыслят уничтожить Сулеймана и империю. Или еще хуже — марионеткой, которой будут заправлять западноевропейские монархи. Сайра прекрасно отдавала себе отчет в том, что жадность и страх перед Турцией последних давно уже одержали верх над здравым смыслом.
Эстер Кира дважды в неделю посещала гарем. В очередной ее визит Сайра пригласила подругу на прогулку в личном парке султанских жен. Ничего необычного в этом не было, так как бас-кадина любила поболтать с миниатюрной еврейкой наедине.
Когда они удалились от дворца на почтительное расстояние. Сайра прервала молчание и с несвойственной ей прямотой сразу заговорила о деле:
— Эстер, я хочу попросить тебя об одном… очень большом одолжении.
— Милая госпожа, я все для вас сделаю.
— Не торопись соглашаться, подруга. Спасая жизнь одному человеку, ты одновременно подвергнешь опасности свою собственную, равно как и жизнь всей твоей семьи. Нет, не останавливайся, пожалуйста, и не делай удивленное лицо. Здесь даже я не избавлена от слежки.
Принц Хасан и принц Нуреддин умирают. После них у моего господина останется только два живых сына. Наследником является Сулейман, и, значит, жизнь малолетнего Карима будет под большой угрозой. Я не могу допустить, чтобы им прикрылись враги, которые пожелают свержения Сулеймана. В то же время я не позволю, чтобы его убили, дабы обезопасить трон моего старшего сына. Помоги мне. Мне пришла в голову мысль тайно переправить Карима на мою родину. Но прежде дело надо будет представить так, будто он тоже умер от чумы.
