греческий и латынь. Умею читать, писать, считать, знаю географию, логику и историю многих государств, особенно Индии, родины моей матери. Я родилась в Ирландии. Крещена по католическому и протестантскому обрядам. Это длинная и сложная повесть, которую я когда-нибудь расскажу. Благодаря своему воспитанию я придерживаюсь широких взглядов. Сейчас изучаю катехизис с отцом Бернаром и стараюсь его не расстраивать. Он довольно узколобый, как большинство священников, и не слишком умен, но добр и благочестив.
В этот момент Отем казалась такой по-детски искренней, что Себастьян рассмеялся.
– Даже сейчас видно, что из тебя никогда не получится идеальная французская жена, – объявил он. – Но никакой другой девушки я не пожелаю себе в супруги. Ты не отпугнешь меня своей откровенностью!
– Я – самая младшая в семье, – продолжала Отем, – и родилась, когда отец с матерью уже думали, что не могут иметь детей. Мама сначала даже не поняла, что носит ребенка, и посчитала, что это начались ее бесплодные годы. Когда же обнаружилось, что ее связь с луной прервалась не навсегда, а на время, родители даже не сумели вернуться в Гленкирк, и пришлось жить в Ирландии до моего рождения. У меня пять братьев: два герцога, один маркиз, а младшие – всего лишь бароны. Старшая сестра, Индия, – графиня Окстон. Средняя, Фортейн, которую я не помню, живет в Новом Свете со своим мужем. Фортейн могла бы получить богатое поместье в Ольстере, но влюбилась не в того брата. Зато человек он прекрасный.
– Еще одна длинная история, которую лучше услышать в другое время, – заметил маркиз.
Отем с улыбкой кивнула.
– Скажи, ты хотела подшутить, когда сказала, что твоя мать пережила трех мужей и любовника-принца? И что у обеих бабушек было по два мужа, а одна к тому же была возлюбленной короля и попала в турецкий гарем? И что прабабка была замужем шесть раз, а уж любовников меняла без счету?
– Нет, все правда, – коротко ответила Отем.
– Я спрошу твою матушку, – пригрозил Себастьян.
– Ради Бога, месье, никто вам не препятствует, но я никогда не лгу. На этот раз я разрешаю проверить правдивость моих слов, потому что рассказ мой действительно похож на вымысел. Но если вы вздумаете сделать это вторично, предупреждаю, что немедленно покину вас, даже если мы уже будем женаты! Теперь, когда вы знаете обо мне все, я жду такой же исповеди.
– Я родился и вырос в Шермоне и никогда отсюда не уезжал. Моя сестра – монахиня, а родители умерли. Я ужасно скучный и неинтересный человек, Отем, и тебе лучше это знать до того, как мы поженимся. Я питаю страсть к трем вещам: к своим землям, к своему вину и к тебе. Обещаю никогда не обманывать тебя и баловать так, как не баловали ни одну женщину на свете. Буду обожать детей, которых ты мне подаришь. Сумеешь ли ты вести такую спокойную, ничем не примечательную жизнь?
– Мое существование никогда не было иным. Мой дом, Гленкирк, находится в шотландских горах. Иногда я проводила лето с мамой в Англии, но никогда не была в Лондоне и даже в Эдинбурге. Меня воспитывали вдали от светского общества. Надеюсь, когда у нас будет несколько детей, вы отвезете меня ко двору. Король собирается выстроить великолепный дворец в Версале. Я бы хотела увидеть его, Себастьян. Вы исполните мое желание?
– Но в таком случае тебе придется выйти за меня замуж, – рассудил маркиз. – Означает ли это, что ты согласна?
– Разумеется, – кивнула Отем. – Иначе разве позволила бы я тебе ухаживать за мной? Отказала бы де Бельфору и Ги? Не считаешь же ты меня бессердечной кокеткой, чья цель – разбивать сердца? Ох уж эти мужчины! Ну почему вам так трудно все растолковать?
– Значит, мы обручены? – настаивал он.
– Нет, пока ты не подаришь мне кольца, – отрезала Отем. – Вы должны открыто выразить свои намерения и публично объявить о помолвке, месье. Я не собираюсь тайно венчаться.
– А получив кольцо, ты назначишь дату свадьбы?
– Думаю… в конце лета, – мечтательно пробормотала она.
– Если я раньше не прикончу тебя, дорогая, – процедил Себастьян.
– О, тебе следует потерпеть хотя бы до того, как мы ляжем в постель, – отпарировала Отем. – Вспомни, ты сам твердил, что не стоит умирать девственницей.
Нанеся этот последний удар, она пустила коня рысью.
– Догоняй, Себастьян! Пора возвращаться в Бель-Флер и сказать маме, что мы достигли согласия.
Себастьян покачал головой. Что за плутовка! Необыкновенное создание, совсем не похожа на других девушек. Она скорее всего сведет его с ума, но другой такой нет на свете!
Он пришпорил жеребца и поскакал следом.
Глава 8
Круглый изумруд цвета зеленой листвы, в окружении бирюзы и небольших бриллиантов голубой воды, был оправлен в червонное ирландское золото. Отем еще не доводилось носить такого чудесного кольца. Даже Жасмин, чья коллекция драгоценностей славилась по всей Англии, одобрительно кивнула, пораженная красотой работы.
– Камни под цвет твоих глаз, – сказал Себастьян, надевая кольцо на тонкий пальчик невесты. – Я заказал его специально для тебя, дорогая. – Он поцеловал руку, на которой сверкал изумруд, и прошептал: – Теперь мы официально помолвлены, не так ли?
Отем улыбнулась, хотя в глазах ее стояли слезы.
– Спасибо, – с трудом выдавила она.
– Пожалуй, я оставлю вас, – тихо сказала Жасмин. – Вы останетесь на ночь, Себастьян?
– Обязательно, мадам.
– В таком случае Адали покажет вам вашу спальню, – пообещала она и направилась к дверям.
– Мне проследить за ними, принцесса? – негромко осведомился престарелый мажордом.
– Просто скажи, где он будет спать, и все. Им нужно побыть вдвоем, Адали, и мы еще помним почему.
– Так давно и так далеко, – задумчиво вздохнул Адали. – Какое счастье, что я дожил до того, чтобы увидеть ваших детей и их детей! А ведь многих уже нет на свете, остались только мы с Роханой и Торамалли.
– И какое же это благословение для меня, старый друг! Но теперь пора спать. Объясни все маркизу и тоже ложись.
Адали, войдя в зал, улыбнулся при виде влюбленных, склонивших друг к другу головы и о чем-то тихо беседовавших.
– Мадемуазель, – начал он, – я становлюсь слишком стар, чтобы бодрствовать в долгие ночные часы, подобно влюбленным голубкам. Маркизу отведена голубая комната рядом со спальней вашей матушки. Вы покажете ему сами, или моим старым костям еще долго не коснуться уютной перины?
– Конечно, покажу, Адали, – заверила Отем, пытаясь не выказать радости. – Доброй ночи и приятных снов.
Адали вежливо поклонился и исчез.
– Они не боятся, что я соблазню тебя? – пошутил Себастьян, целуя ее в кончик носа.
– По-моему, скорее надеются, что это я тебя соблазню, – парировала Отем. – В этом случае мне некуда будет отступать и придется выйти за тебя.
– А ты хочешь быть соблазненной? – пробормотал он, целуя темные надушенные волосы.
– Ни за что! Мечтаю, чтобы наша брачная ночь навсегда осталась прекрасным воспоминанием, месье, но если вы вздумаете посвятить меня в тонкости любовных игр, возражать не стану.
– Но однажды ты набралась дерзости коснуться меня, – напомнил он, желая выяснить, откуда его невеста знает подобные вещи.
– В детстве я часто играла с мальчишками из нашей деревни, – объяснила Отем. – Не забудь, я самая младшая, а братья и сестры, если не считать самого старшего, Патрика, покинули Гленкирк к тому времени, как меня привезли из Ирландии. Мы росли, и мои приятели, начав интересоваться девушками, любили сравнивать свои мужские достоинства. Они даже не замечали, что я рядом, хотя не смели приставать ко мне, помня, что перед ними дочь герцога. Но я не скрывала любопытства. Они подшучивали друг над другом, а иногда и надо мной, скорее всего чтобы увидеть, не буду ли я шокирована. В один прекрасный день нас поймал Патрик и поколотил мальчишек за наглость, а мне прочел длинное наставление относительно
