стороны дядюшек, тех самых шотландцев, что охраняют герцогиню, и воспитывалась Фергюсом и его женой Торамалли.
– Я ни за что не предам госпожу! – поклялся Марк.
– Значит, все улажено, – удовлетворенно кивнул Адали. Позже он поговорил с Лили и посоветовал позаботиться, чтобы возможная соперница не отбила у нее Марка.
– Ты, разумеется, знаешь, как удержать его, дитя мое, – начал он, – но учти: молодой госпоже пришлось взять себе вторую горничную, Оран. Она молода, красива и кокетлива. Не сомневаюсь, что она попытается завладеть всем, что до сих пор принадлежало тебе, включая и твоего поклонника. Ее тетка – экономка в Шермоне и, конечно, примет сторону племянницы.
– Я знаю, как защитить себя, – вздернула подбородок Лили. – Разумеется, я для них чужая, и все они ждут не дождутся, чтобы я оступилась. Но я прикинусь наивной дурочкой, то и дело буду просить совета и задавать вопросы по любому поводу. Это им понравится, и скоро станет ясно, что заменить меня кем-то из своих невозможно. Что же до Марка… он прочно сидит на крючке. Нет, Адали, он человек хороший и искренне меня любит.
Наблюдая за последними приготовлениями, Адали молился про себя в надежде, что не ошибся в своих суждениях и Лили с Марком действительно будут горячо любить дочь его госпожи и верно служить ей. Он принес голубой бархатный плащ, отороченный горностаем, накинул Отем на плечи и, старательно застегнув серебряные застежки, поднял капюшон.
Они ничего не сказали друг другу. В словах не было нужды. Отем молча обняла его, и Адали с улыбкой кивнул, склонив побелевшую голову.
– Через несколько дней ждем вас в гости, – сказал маркиз новым родственникам.
Отем попрощалась с матерью и братом, и муж подсадил ее в карету.
– Я с удовольствием прокатилась бы верхом, – призналась она ему, расправляя юбки. – Терпеть не могу экипажи! Они такие тесные. Мне в них душно.
Себастьян сел рядом с ней и захлопнул дверцу. Кучер стегнул коней.
– Если мы поскачем в Шермон верхом, – пояснил Себастьян, – значит, у нас не будет ни единой минуты времени наедине, и мы не сможем любить друг друга.
– Ты хочешь любить меня в карете? – ахнула Отем. – Разве такое бывает?
– Если можно ласкать друг друга лежа перед камином, почему же не в карете? – усмехнулся Себастьян, поглаживая ее грудь. – Позже, когда ты наберешься опыта, малышка, я покажу тебе, что мужчина и женщина могут любить друг друга почти везде. Ну а пока я просто хочу целовать и нежить тебя.
– А когда мы окажемся дома, – спросила она, – сразу пойдем в постель?
– О нет. В вашей гостиной, госпожа маркиза, нас ждут ужин и вино. Огонь в каминах будет гореть всю ночь напролет, как и мой пыл. – Он нежно припал к ее губам и, отстранившись, добавил: – Я научу тебя страсти, малышка. Мы будем есть, когда захотим, и отдыхать от любовных схваток, когда устанем. Знаешь ли ты, как я хочу тебя, Отем? Как ты нужна мне?
Чуть повернувшись, Отем провела ладонью по взбухшему бугру в его панталонах.
– Да, Себастьян, знаю, – жарко прошептала она ему в губы. Пальцы неустанно скользили по всей длине его истомившейся плоти.
– Для девственницы ты невероятно нахальна, – вздохнул маркиз.
– И это тебе не по душе?
– О, дорогая, как ты могла такое подумать? – укорил он.
– В таком случае, mon coeur,[8] мы хорошо позабавимся по пути домой, не так ли? – промурлыкала Отем, прижавшись к мужу.
– Я сам тебя раздену, – охрипшим от страсти голосом пообещал он.
– Значит, ты привык оказывать дамам услуги горничной? – лукаво осведомилась она. – Но попробуй только порвать мое подвенечное платье в порыве сладострастия!
– Так и быть, пострадает только твое белье, – пообещал он. – Надеюсь, ты не надела панталоны?
– Нет, – пробормотала она, прикусывая мочку его уха. – С ними столько возни, вы не находите, господин маркиз?
Вместо ответа Себастьян задрал ей юбки, решив проверить, так ли это, и очень обрадовался, удостоверившись, что под ними в самом деле ничего нет. Его пальцы коснулись ее бедра как раз над подвязкой. Кожа оказалась такой же мягкой, как шелк, закрывавший ее ноги.
– Мадам, боюсь, искушение чересчур велико.
– Представьте, мне тоже так кажется, – согласилась новобрачная. – Может, будет лучше, если мы оставим эти восхитительные игры, посидим смирно и посмотрим на реку?
– Как угодно госпоже маркизе, – кивнул Себастьян и, отняв руку, одернул юбки.
– Госпоже маркизе вовсе это не угодно, но она так сгорает от желания к собственному мужу, что, если этот муж не проявит хоть малой толики сдержанности, она превратится в золу еще до того, как мы доберемся до дома, – откровенно призналась Отем.
– Настанет день, – пообещал он, – когда мое копье пронзит тебя прямо здесь, в тесноте экипажа, и мы будем покачиваться в ритм его толчкам. Ну а пока действительно благоразумнее посмотреть на реку.
– А когда приедем домой? – допытывалась Отем.
– Ах, госпожа маркиза, тогда все будет по-другому, – поклялся Себастьян.
Вечерний покой все больше окутывал землю по мере того, как садилось солнце, и дорога подходила к концу.
Глава 11
Все вышло так, как обещал Себастьян. По приезде их встретил Лафит.
– Добро пожаловать в новый дом, госпожа маркиза, – приветствовал он. – Лили и Марк немедленно будут устроены.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Отем.
Муж, взяв ее за локоть, нежно, но решительно увлекал к широкой лестнице. Войдя в покои маркизы, Себастьян приказал молоденькой девушке, выступившей вперед, взять у госпожи плащ.
– Можешь идти, Оран. Поздоровайся с Лили. Она объяснит, в чем будут состоять твои обязанности.
В больших темных глазах девушки появилась растерянность. Оран присела в реверансе и выбежала из гостиной, прижимая к груди плащ своей хозяйки.
– Отойди и дай мне наглядеться на тебя, – попросил маркиз. – Ах, дорогая, ты так прекрасна! Я еще не говорил тебе об этом сегодня? Платье от месье Рено просто изумительно.
Горячая краска залила щеки Отем.
– Помни, – предупредила она, – ты дал слово не рвать его.
– И не порву, – кивнул маркиз. – Ты голодна? На буфете стоит ужин.
– Нет… то есть голодна… только мой голод совсем другого рода, – дерзко призналась она.
– Повернись, – велел Себастьян, расшнуровывая ее корсаж. – Рукава пришиты или надеваются отдельно?
– Пришиты, – ответила она, и через несколько минут корсаж сполз с ее плеч и лег на стул. Верхние юбки, приметанные к корсажу несколькими стежками, повисли на нижних. Маркиз, нахмурившись, окинул их взглядом и принялся развязывать одну за другой, а когда ему это надоело, рванул короткую шелковую сорочку, швырнув лохмотья на пол.
– Я пообещал оставить твое платье в целости, но что касается белья… – пробормотал он, поднимая Отем из груды шелка. При виде обнаженной жены у него перехватило дыхание. Такая красота встречается раз в сто лет!
На ней оставались только чулки из кремового шелка, вышитые нежно-золотистыми бабочками, и подвязки, украшенные жемчужинами. Ноги были обуты в узкие кремовые туфельки, обтянутые шелком, с каблучками, украшенными бриллиантами. Себастьян знал, что ее восхитительные круглые груди со временем станут великолепными. Округлые бедра, длинные стройные ноги, плоский живот, внизу которого чернел треугольник курчавых волос.
Кажется, подумала Отем, полагалось бы смутиться под столь откровенным взглядом! Но она ничуть не сконфузилась и вместо этого смело сделала пируэт, приняв дерзкую позу и поставив ногу на диванчик.
– Ну как? – осведомилась она, поворачивая голову. – Доволен тем, что видишь?
