подошло по размеру.
– О, взгляните! – воскликнула помолодевшая на миг Жасмин. – Розы из золотистой парчи, которые мне сделала для прически Бонни, наша швея! В те времена у нас не было модных портных вроде месье Рено!
– А как ты уложила волосы? – заинтересовалась Отем.
– Так же, как и ты. И еще надела жемчуга моей бабки. Они будут твоими, Отем.
Отем так и ахнула.
– Я всегда любила эти жемчуга, но знала, как они дороги тебе, потому что принадлежали самой мадам Скай!
– Но ты еще дороже, мое дитя. Мое последнее дитя, – всхлипнула мать.
Узнав от будущей тещи, что собирается надеть невеста, Габриел Бейнбридж исчез из Королевского Молверна за две недели до свадьбы. Утром он появился в церкви в роскошном наряде из темно-зеленого бархата и яблочно-зеленого шелка. Даже туфли были из темно-зеленой кожи с золотыми розетками. На голове красовалась широкополая шляпа с низкой тульей и великолепными страусовыми перьями. В руке он держал великолепную трость, украшенную эмалью.
Заметив удивленное лицо невесты, он лукаво подмигнул.
Они обвенчались в девять часов утра. За чудесными витражами в маленькой семейной часовне небо было серовато-белым, и только на востоке протянулись бледно-оранжевые и розоватые полосы. День выдался безветренным, но холодным, и в воздухе чувствовалась сырость. После церемонии гости и новобрачные собрались в зале, где был подан завтрак: яйца с густыми сливками и марсале, посыпанные только что натертым мускатным орехом, лососина в белом вине с укропом, деревенский окорок, бараньи отбивные, острый чеддер, масло и хлеб. Дочери Отем наслаждались яично-сливочным кремом с глазурью из жженого сахара, а когда принесли небольшой свадебный торт, завизжали от восторга при виде сахарных фигурок жениха и невесты и тут же захотели попробовать их на вкус. Но Отем не позволила.
– Я сохраню эти фигурки, – заявила она, – и когда вы будете выходить замуж, поставите их на свои свадебные торты. Согласны, девочки?
Малышки нерешительно кивнули, явно не понимая, такое ли уж выгодное предложение им сделали, но когда перед ними поставили вино, разбавленное водой, решили не жаловаться. Кроме того, бабушка может рассердиться и не позволить им поехать в Кэдби с дядей Генри и тетей Розамунд.
Жасмин сочла, что молодоженам неплохо провести несколько недель только вдвоем. Через два дня новобрачные отправятся в Дарем, а пока из уважения к жениху и невесте гости разъехались уже к половине первого.
– Я привезу детей в Гарвуд-Холл к Рождеству, – пообещала Жасмин, усаживаясь в карету, – если, разумеется, дороги не занесет.
Лошади тронули, и Жасмин весело помахала из окна дочери и зятю.
«Что ж, Джемми, думаю, наше последнее дитя наконец-то обрело покой и счастье. Наконец-то», – подумала она с усмешкой.
Проводив гостей, Отем и Габриел рука об руку вернулись в дом.
– Мы одни, – необдуманно бросила она.
– Совсем, – кивнул он, останавливаясь перед дверью ее спальни. – Я присоединюсь к вам позже, мадам.
– Но сейчас еще светло, – растерялась Отем.
– Верно, – согласился герцог и, едва она переступила порог, плотно закрыл за ней дверь.
Лили и Оран поспешили помочь Отем раздеться.
– Какая прекрасная свадьба, миледи, – радостно заметила Лили, расстегивая корсаж хозяйки.
– А платье, мадам! Великолепно! – вторила Оран, снимая с нее многочисленные юбки.
Отем нетерпеливо выступила из груды тканей.
– Осторожнее, – предупредила она. – Помните, его носили четыре невесты в нашей семье, и ему уже почти сто лет.
– В жизни не думала, что платье может храниться так долго, – покачала головой Лили, поднося госпоже тазик с душистой водой и маленькое льняное полотенце.
Оран вопросительно склонила голову.
– Чулки и туфли, мадам?
– Особенно чулки и туфли, – засмеялась Отем. Возможно, в один прекрасный день она позабавит Габриела, продефилировав по комнате в столь нескромном наряде, но, разумеется, не сегодня. Кроме того, она далеко не была уверена в том, что король не расписал своим клевретам все тонкости их любовных игр. Не стоит лишний раз напоминать жениху о ее постыдном прошлом, если он, не дай Бог, прослышал о трюке с чулками и подвязками.
Она вытянула ноги, чтобы Оран легче было снять туфли и чулки, потом почистила зубы и прополоскала рот мятной водой.
Лили принесла ей шелковый пеньюар. Отем стянула сорочку, отдала Оран и накинула пеньюар.
– Что еще угодно, миледи? – спросила Лили, пока Оран подкладывала поленья в огонь.
– Можете идти, девушки. На сегодня вы свободны, – разрешила Отем. – Спокойной ночи.
– Вы уверены, миледи? – настаивала Лили, памятуя о том, что до вечера еще далеко.
– Я даю вам выходной. Велите Бекету на закате подать холодный ужин в спальню герцога.
– Да, миледи! – хором воскликнули девушки и поспешили прочь.
Отем оглядела спальню. Она всегда жила здесь во время приездов в Королевский Молверн. Когда-то ее делили сестры, а до них занимали мать и бабка. Отем нравился розовый бархатный полог над широкой дубовой кроватью и такие же шторы, свинцовые переплеты окон, выходивших на зеленый парк и холмы, тянувшиеся до горизонта. Комната была ее убежищем, и теперь Отем проведет в ней брачную ночь. Покажется ли спальня наутро такой же? Или разительно изменится?
Но тут смежная дверь в стене отворилась, и в комнату вошел герцог.
– Доброй ночи, Данвуд, – крикнул он лакею, закрывая за собой дверь.
Он уже успел переодеться в шелковый халат. Отем молча смотрела на него, нервно кусая губы, не зная, что сказать. Если не считать одного-единственного поцелуя и мимолетных ласк, между ними ничего не было. Никакой близости. Похоже, для этого никак не представлялось возможности, а потом он исчез на две недели!
– Это просто нелепо, Габриел! – воскликнула она наконец. – Мы оба не девственники и все же сконфужены, словно для нас обоих это впервые!
Габриел подошел ближе и, распахнув ее пеньюар, осторожно стянул с плеч.
– Думаю, можно начать именно с этого, – объявил он, отступая и задумчиво оглядывая ее. – Да, ты прекрасна. Ясно, почему и Людовик, и Карл желали тебя, – вздохнул он. – Неотразима.
– Никогда не смей упоминать этих имен в нашей спальне! – рассердилась она. – Вспомни, как ты клялся забыть мое прошлое! Я просто не вынесу постоянных намеков!
– Прости меня, – виновато пробормотал он, – но это так трудно. Я помню свое обещание и стараюсь как могу.
– Как мы можем любить друг друга, – заплакала Отем, – когда я чувствую, как ты боишься, что я все время сравниваю и сравнение не в твою пользу? Пойми же, я ненавидела ночи, проведенные со своими царственными любовниками! Ненавидела! И хотела, чтобы меня снова любили ради меня самой, а не из-за того, что я красива или искусна в постели! Неужели, кроме моей красоты, тебя ничто во мне не привлекает?
Она боялась, что нос и глаза покраснеют от рыданий, но всхлипывала все громче, не в силах остановиться.
Габриел пораженно уставился на нее. До сих пор он не подозревал, как она беззащитна, как уязвима. Отем всегда казалась такой сильной!
– Прости меня, милая, – прошептал он, прижав ее к груди. – Я не обидел бы тебя за все сокровища мира! Прости своего глупого ревнивого мужа. Я не стою тебя!
Он принялся целовать ее до тех пор, пока она с тихим вздохом не припала к нему. Поняв, что она немного успокоилась, Габриел негромко попросил:
